Никитос упал вбок, сшибая с линии прицеливания опрометчиво поднявшуюся Марину.
Выпущенные пули полетели, на кого бог пошлет. В зону поражения попали и 18-летние мальчишки, и пожилые, и даже толстяк, у которого пучило живот, получил четыре пули в заколыхавшееся словно поднявшееся опара дебелое тело.
Никитос ни на секунду не отвлекся на разверзшийся кошмар. Он видел лишь изрешеченный люк, на котором стекло держалось на одном честном слове. Хорошо понимая, что на выстрелы сейчас сбежится подмога, и время на раскачку у него нет, по существу это его последний шанс, Никитос кинулся в люк и с первого раза вынес остатки стекла. Он возник перед изумленным охранником как феникс из пепла, что впрочем, не помешало ему почти вплотную ткнуть в него дулом автомата. Он не хотел убивать убогого, но другого выхода не было. Со всех сторон доносился топот, и некогда было рассусоливать. Началась ВОЙНА. Никитос пропустил дуло под рукой и, зажав под мышкой, другой перебил охраннику шею.
Завладев автоматом, он прострочил второго матроса, который оказывается, некоторое время уже вел по нему огонь, и лишь мало прицельная стрельба неоправданно длинными очередями не позволила ему прищучить полконика.
На палубе разом возникло семеро противников. С одной стороны бежало четверо, с другой трое. Никитос взял в руки по автомату, расставил их на 180 градусов и в таком положении засадил в обе стороны по длиннющей очереди.
Бегущих первыми он уложил наповал. Еще троих ранил. Двое кинулись наутек. Один назад, другой откинув люк, сверзился вниз по трапу. Никитос подскочил и дал очередь вслед, но зря патроны потратил. Матрос, как оказалось, стоял на лестнице и ждал, пока Никитос сунется к нему, и совершенно не ожидал нападения с другой стороны.
С душераздирающим визгом пила ударила его по ногам, веером вышибая их из-под него. Никитос успел разглядеть, что пилу держит очень странный человек, чем-то напоминающий средневекового рыцаря в доспехах, но подробности скрыл люк, который он поспешил задраить.
– Кто со мной? – спросил он, подскочив к "аквариуму" и очень удивился, когда никто не вышел.
Даже Марина испуганно трясла кудряшками, на лицах остальных застыл ужас.
– Никто не хочет спастись? – крикнул он. – Чего вы ждете? Надо бежать!
Спастись хотели все, но всеобщий страх парализовал находившихся на дансинге. Это было единое деморализованное стадо, оно было согласно на все, чтобы его насиловали, резали и стреляли, но только не идти наружу, где царила неизвестность, где в ночи бродил безжалостный Визг, где находился капитан Заремба, компаньон САМОГО Кантерсельфа. И вообще там были палубы великого и ужасного Черного парохода. Лучше смерть! Именно это Никитос прочитал на обращенных к нему лицах.
Дорогой Прыг-скок! Марж и сама не знала, откуда взялось это обращение. Он был такой сильный, такой волевой, ничего не боялся, и она полюбила его. Она всю жизнь верила, что любить можно только таких, а не рохлей в брюках.
После расправы с Шерханом Прыг-скок повез ее к парому. Хоть тот и не действовал, пирс частенько использовали богатые буратины, катающиеся на яхтах. Им повезло и в этот раз, потому что там всегда кто-то был. На швартовке болталась шикарная четырех моторная яхта производства "Делейни". Рядом из распахнутого нутра роторного автомобиля надрывался сабвуфер, гоняя по кругу одну и туже песню, а именно "Хочу тебя" в исполнении Попы Багадура, популярного в среде богатых бездельников певца.
Двое укуренных роторных, обнаруженных на яхте, Прыг-скок погнал на пакгауз за бензином. Катал бочки почему-то только один. Когда озадаченная Марж заглянула на склад, то увидела, как Прыг-скок остервенело дерет второго на столе для разделки рыбы.
– У тебя же есть я! – возмутилась она.
Однако это не помешало ему утопить обоих: и изнасилованного, и нет, связав их вместе одной якорной цепью.
Быстроходная яхта стремительно уходила в ночное море. Волны яростно светились от миллионов планктонов, и Марж бы очень сильно удивилась, если бы ей сообщили, что в это время планктон не светится.
Прыг-скок застыл изваянием на носу яхты, и фигура у него была явно согбенная, из спины вылез незаметный до сих пор горб, и казалось, что он кланяется в раболепном поклоне.
Со всего маху яхта влетела в полосу тошнотворного сладковатого запаха, и Марж сделалось окончательно хреново. Она списала все на морскую болезнь, и опять бы сильно удивилась, когда б ей сказали, как та выглядит на самом деле.
Небо с крупными лохматыми звездами словно вкручивалось ей в мозг, а светящийся планктон, который не был на самом деле ни светящимся, ни планктоном, вообще достал, потому что яхта катилась по нему как по стальным шарикам, с гулом, с вибрацией, с дикой качкой.
Дикая боль пронзила все тело Марж. Она с изумлением наблюдала, как ее хваленые груди зашевелилась, словно живые и втянулись внутрь. Через секунду грудь ее сделалась плоская как пустыня Сахара. Внизу живота наоборот выпятился и стал очень быстро расти пенис.
Марж билась как в падучей. Лицо ее коверкалось. Прямо сквозь нежную еще девичью кожу лезли усы, борода и бакенбарды. Аккуратный вздернутый носик деформировался до огромного вислого носищи, у которого вдобавок треснула переносица. В результате чего он получился не только вислым, но и кривым.
Когда все кончилось, на палубе неподвижно лежал уродливый и тощий парниша с кривыми по-лягушачьи тонкими ногами.
– Прыг-скок, посмотри, что со мной стало! – жалобно крикнула (крикнул) Марж, но он даже не пошевелился.
Они подплывали к Черному пароходу, и над ними высоко вознеслись темные неприступные борта, из-за которых доносился приглушенный шум отдаленной перестрелки.
Никитос шел и стрелял. Стрелял и шел. За спиной болтались по крайне мене шесть умхальтеров, которые он менял по ходу. Поднимаясь на очередную палубу, он садил во все стороны длинные очереди, подавляя огонь обороняющихся, а уже потом экономно расстреливал прицельно короткими очередями по 2-3 патрона. Окончательно подавив огонь, он сразу поднимался на следующую. Его интересовал только капитанский мостик. И еще Заремба. Второго желательно было убить. Это исходило из тактики боя, по которому первым всегда убивали командира. Возможно, это прекратит бойню и ему не придется стрелять в убогих даунов в матросских робах.
По другому никак не получалось, и ему приходилось их убивать, чтобы они не убили его. Он предлагал им сдаться, но они не понимали слов, их научили только давить на гашетки, и очень скоро Никитос отказался от своих попыток.
Его беспокоило, что до сих пор капитан не возглавил оборону. В рядах оборонявшихся не чувствовалось организации, их гнали на убой, надеясь на удачу, что случайной пулей уложат наконец полковника. Или его заманивали в засаду. Но у него не было иного пути, он шел вперед без задержки и колебаний, и если это была засада, он железобетонно попался в нее.
Ему удалось хорошо продвинуться на носовую надстройку. Короткими очередями он снимал укрывающихся за комингсами отчаянно огрызающихся даунов, давая возможность выбраться Марине и еще нескольким увязавшимся за ними вахтовикам.
Для него важным было, идет ли Марина. Его не интересовало, хочет ли она идти, он просто выдернул ее из "аквариума", а остальным сказал "как хотите".
Некоторые пошли. Отвратительно, но он не смог всех прикрыть. Надо было использовать эффект внезапности, и времени было в обрез. Он лишь вытаскивал Марину и шел дальше. Шедшие за ним недопустимо растянулись, так что когда поднимались последние, опомнившиеся матросы начинали стрелять в спину.
Снизу доносились крики раненых, которых дауны неумело, а отсюда недопустимо долго добивали, дырявили их как скот. Никитос, не задерживаясь, упрямо шел дальше. Его и так малочисленный отряд таял на глазах, и когда он достиг капитанского мостика, следом выбралось еще четверо кроме Марины. Максим, Сафа, Кича и Какафон. Никитос хотел взять только Максимку, ему был симпатичен этот спокойный рассудительный парнишка, домашний и беззащитный. Еще в детдоме он всегда за таких заступался, вечно ходя потом с разбитым носом. Особенно ему был подозрителен Сафа, по его мнению, законченный гад. Но за оставшихся вступилась Марина. Сказала, пусть идут, у каждого должен быть шанс. Слова стали для него законом. Он и не представлял, что кто-то сможет командовать им кроме начальника штаба округа.