– Хреново, теперь он нас опережает, – вздохнул полковник, порядком уставший от этого несокрушимого парня.
– Внимание, говорит капитан корабля! – ожил громкоговоритель. – Я бы сказал, что вы, господа беглецы, совершаете ошибку. Это не так. Вы совершаете преступление!
Забыли, чьим компаньоном я являюсь? Вскоре мы пришвартуемся к парому компании "Делейни", и вами займется лично господин Кантерсельф. Участь ваша будет ужасна. Сдавайтесь, пока не поздно. Что касается вас, полковник Ребрий, с вами хочет поговорить один человек.
– Никита, это я Темнохуд! – раздался глуховатый голос.
– Здорово, корешок! – ответил полковник, как будто тот мог его услышать. – А я тебя предупреждал, что такая фигня может получиться. Ждали дембеля, а получили круиз, мать ети.
– Они меня убьют, Никита. Сдавайся, сделай, как они говорят.
– Ну, ты и гад! – полковник сплюнул. – Хочешь меня вместо себя подставить, как это ты делал всегда?
– Что за упаднические настроения, милый Иван Иваныч? – притворно участливо сказал Заремба. – Мы никого не убиваем. По существу вы уже не наши, вы все принадлежите Кантерсельфу. И я сейчас продемонстрирую кое-что, чтобы убедить вас в этом, падаль! Полковник, ваша знакомая некоторое время побыла у наших деловых партнеров из медицинского центра и понесла некоторые изменения.
– Что они говорят? – Марина резко побледнела. – Они сказали, что это пустяковое обследование.
Ребрий успокаивающе взял ее за руку, но на душе у него было неспокойно. Ничего хорошего от всей этой братии он не ждал, еще с Алги-17. Там тоже ходили в белых халатах, а потом в одночасье объявили карантин и всеобщую эвакуацию. Тогда полковник не досчитался половину спецмона. Хотя бы лучше всего целиком, мать его ети.
– Ничего серьезного, всего лишь крохотный микрочип, не доставляющий никакого беспокойства, – продолжал Заремба, Марина бледнела на глазах, хотя казалось, куда уже больше.
– Я до тебя доберусь, я тебе всю башку микрочипами набью! – пригрозил Никитос, на самом деле хотелось выть от бессилия.
– Сейчас я нажму кнопку, чип перекроет нервный жгутик. Тоже ерунда. Всякие двигательные способности, ножки там, ручки, – издевательски продолжил капитан.
Марина с криком кинулась бежать. Ее крик словно ножом резанул зачерствелое сердце полковника. А он уж думал, что ничем его не пронять. Он погнался за ней и догнал в одной из кают, забившейся под койку. Он уложил ее на постель. Она сначала вырывалась, потом затихла. Ребрий подумал, что может еще обойдется, когда женщина начала двигаться.
Двигаться, соблюдая некую систему. Пальцы на ногах и руках сгибались по два – по три в строгой последовательности с немыслимой быстротой и точностью. Потом дошла очередь до суставов. Причем чтобы согнуть сустав сокращалась не вся мышца, а только часть в месте сустава.
– Что со мной? – испуганно простонала она, и в ту же секунду речь отказала ей.
Она могла только смотреть испуганными округлившимися глазами. Никитос не мог этого больше видеть и отвернулся, погрузив горящее лицо в избитые кулаки с содранной кожей.
– Но это еще не все сюрпризы на сегодня! – закончил Заремба. – Главную неожиданность я приберег для финала. Это действительно финал. Внимание, господа!
На охоту выходит наш доблестный спецмон во главе с лейтенантом, о, простите, полковником Счастливчиком. Кто не спрятался, я не виноват.
– Вот, сподобился, самого Иван Иваныча услышать! – сплюнул Сафа. – Слышь, а полковника еще не поймали. А я уж думал, кранты нашему герою, как стрелять перестали.
Трап привел их в крохотный отсек с задраенной намертво переборкой. Они с Максом поспешно заперлись в ближайшей к трапу каюте и боялись носа высунуть, а матросы наоборот – сунуть. Впрочем, долго везение продолжаться не могло.
– Я читал разные статьи о компании "Делейни", – сказал анналист. – Слухи о ней темные ходят. Они людей скупают. В Африке целые деревни купили больных СПИДом.
– На фига им больные? Кому нужны зараженные органы?
– Им нужен был СПИД.
– В Африке товар кончился, теперь значит, к нам приперлись, – понял Сафа. – Всю Алгу скупили наподобие африканской деревни. А какой город был! Машины в шесть полос ехали. Порт самые современные пароходы принимал. А как пришел Темнохуд, начались метания. В порту начальники менялись как бешеные. И у каждого свой план.
То они с Францией контракт подписывают, то с Гваделупой. Смешно сказать, бумажки на утверждение в Москву возили. А теперь значит, докатились до компании "Делейни".
Мы им живой товар, а они нам африканский СПИД. Взаимовыгодный обмен, господа.
– Ключница идет! – тихо сказал Макс, и Сафа подскочив, зажал ему рот.
В тишине раздался скрежет проворачиваемого стопора, и задраенная переборка открылась. Кто-то пошел по отсеку, действительно позвякивая чем-то металлическим.
Он приблизился к двери, в этом месте Сафа сжал рот Максу особенно сильно, потом шаги удалились.
Сафа отпустил руку, тело мягко упало, и, приотворив дверь, выглянул. Глаза его едва не вылезли из орбит, и он сам чуть не заорал. По коридору шел Визг!
Мощный торс словно шкура покрывает крупноячеистая позвякивающая при ходьбе кольчуга. Штаны сотканы из ячеек поменьше. Все это блестит и переливается даже в свете тусклого фонаря. Голову закрывает безобразный квадратный шлем из грубо сваренных стальных листов.
Открыты только ладони и ступни. В правой руке, в которой угадываются лишь два изуродованных скрюченных пальца, Визг держал ржавую электропилу с устрашающе заостренными зубьями.
Сафа стал осторожно по миллиметру прикрывать дверь. Он был уверен, что не издал ни звука, никогда в жизни он еще не был столь аккуратен. Но Визг остановился как вкопанный.
Сафа застыл, и в следующую секунду Визг обернулся. В глубокой щели огромного шлема горел злобой единственный глаз.
– Ма-акс! – заорал Сафа. – Полундра!
Он выскочил в отсек, следом пробкой вылетел и заметался Макс.
Визг развернулся всем корпусом, как не смог бы развернуться ни один нормальный человек, и неуклюжими, но очень быстрыми скачками двинулся за ними. Впрочем, это было не совсем точно. Потому что Сафа бежал ему навстречу!
Темнохуд, находящийся в отдельной каюте, поднял голову и прислушался к коллективному топоту. Его это так заинтриговало, что он отложил в сторону лекарства, на которых проверял срок годности и выглянул в коридор. По нему в колонне по двое топтался на месте спецмон.
– Смирно на капитана порта! – крикнул Счастливчик.
Вооруженные умхальтерами бойцы в потных майках и галифе шагали на месте.
Темнохуд опасливо попятился, а бойцы затянули речевку в такт шагам.
– Кто шагает дружно в ряд?
Спецмоновский наш отряд!
Нахлобучим до поту
Алгу в попу!
– Иван Иванычу ура! Вперед! – зычно крикнул Счастливчик, стараясь проорать чуть ли не ему в ухо, Темнохуд сделал вид, что не заметил оскорбления.
Когда спецмон со своей издевательской речевкой миновал Темнохуда, челюсть его отвисла: последний спецмоновец тащил на веревку совершенно голую женщину.
Счастливчик с треском захлопнул дверь, съездив капитану в лоб.
Спецмон был разделен Счастливчиком на три неравные части. Основные первые и вторые группы были направлены в машинное отделение и на капитанский мостик соответственно и двинулись навстречу друг другу. Таким образом, они должны были прищучить Ребрия и оставшихся беглецов в любом случае.
Сам Счастливчик со своими дружками Шкотом, Мормышкой и Жиртрестом заперлись в люксе на верхней палубе и стали нажираться спиртным до скотского состояния.
Столиким им служила скрючившаяся голая женщина. Ее никто не хотел пользовать по прямому назначению, следует признать, что они только этим и занимались, пока Заремба не пустил их в дело. Теперь несчастная могла служить разве что в качестве мебели.