– Замучены, значит, – задумчиво проговорил Шерхан.
Он вызвал Савосту, который был с ним еще с тех времен, когда он только начинал, угоняя и перепродавая тачки. Савоста уже тогда был в возрасте, теперь его разнесло, и он стал похож на пивную бочку. Но впрочем, это был здоровый кряжистый мужик. Как раз, какой теперь и нужен.
– Едавкин появился? – спросил у старого дружка Шерхан.
– Не было. Пацаны говорят, он вчера к племяшу собирался, к Зубу. Больше они его не видели.
– А Зуб что?
– Ничего. Его тоже нет.
Шерхан задумался.
– Ты вот что. Узнай адрес Зуба и съезди, навести племяша.
– Может, ему позвонить?
– Никуда звонить не надо. Проверить надо по-тихому. Один съезди.
– Ты же помнишь, я за руль никогда не сажусь. Помнится, ты у меня завсегда за баранкой был, – Савоста панибратски усмехнулся и осекся, столкнувшись с бешеным взглядом главаря.
– Чего ты мне тут городишь? – заорал Шерхан, так что даже охранник заглянул в дверь, но впрочем, узрев разбор, счел за лучшее исчезнуть. – Ты мне о старой дружбе даже не упоминай! Хочешь послабление себе выбить? Шиш тебе, понял! – он сунул фигу ему почти в лицо.
– Да понял, я понял, – попятился тот. – Ты чего так завелся, босс? Я же ничего. Я готов делать, что скажешь.
Но в дверях Шерхан остановил его.
– Прости, братан, я тут напустился на тебя. Ты лучше возьми себе водилу, не хватало еще, чтобы ты на перекрестке врезался. С места сразу отзвонись.
– Лады, – обиженно буркнул тот.
Водилой он взял Базлова и в машине пожаловался:
– Я за него срок тянул, а он теперь орет, даже не упоминай! А я ведь брателла на раз мог его заложить. Слабый он был, опустили бы и всего делов. Мне самому один раз чуть дымоход не прочистили отморозки. Пришлось валить одного, другие сами разбеглись.
– Тебя чуть не опустили? – развеселился Базлов.
– Скажешь кому, на чертовом колесе посажу кататься. В парке утопленников.
От упоминания о страшном месте Базлов содрогнулся и больше не вякал. От "Мадраса" до элитного дома, где проживал Костя Зубов, было всего десять минут езды. Когда подъехали, Савоста дал последние цэу.
– Сиди тут и жди. Я поднимусь в берлогу и если все нормально, махну с балкона, – он показал на балкон на седьмом этаже, и ему сразу показалось, что некто стоящий у окна прянул вглубь. – Ты ничего не заметил?
Однако Базлов смотрел в другую сторону. В магазинчике самообслуживания имел место быть небольшой скандал. Там собралось несколько человек, охранник, несколько случайных свидетелей-покупателей и грудастая кассирша. Вот бы вдуть ей, рационально подумал Базлов. Дать почитать ей тату на члене, на котором была отмечена глубина погружения.
– Ты сюда слушай, придурь, – вернул его к действительности голос Савосты.
– Я все слышу. Только не понял, на хера с балкона махать, если можно спуститься.
– Если можно, то я спущусь, а остальное не твоего ума дело. Ты тут ушами не хлопай, зырь в оба глаза.
Базлов и зырил. На грудастую кассиршу. Они приехали на джипе, но Базлову были до фонаря шикарный салон, что до мощной акустики, то он музыку даже не включал.
Даром не нужна была. С таким же успехом он мог прокатиться и на уазике, лишь бы ехал.
Скандал в магазине разрастался, и Базлов по-настоящему увлекся.
– Попался ворюга! – азартно подумал он, решив, что в магазинчике поймали воришку, и, колеблясь, не присоединиться ли тоже к толпе и врезать пойманному пару раз.
Ему было так интересно, что он забыл про Савосту и наплевал на время, упустив тот момент, когда старший вроде должен был вернуться, даже если бы спускался пешком по лестнице. Всегда осторожный словно волк, он с самого начала не придал значения поездке. Подумаешь, Зуб загулял. Если бы он не был племянником Едавкина, никто бы и не вспомнил.
Самый интересный момент, когда возмущенная кассирша подскакивала, а ее груди тряслись словно студень, ему внезапно закрыла тень.
– Отойди, не прозрачный! – огрызнулся он.
Он поднял глаза и столкнулся с игривым взглядом девушки, одетой в легкое черное платье, сквозь которое просвечивали стройные ножки.
– Чего тебе, соска? – грубо спросил Базлов.
– Ты мне нравишься, – сказала Марж.
– И что с того?
Вместо ответа она поставила на подножку свою стройную ножку и заголила платье.
Открылось гладкое идеальное бедро, переходящее в не стесненный трусиками оттопыренный зад. Базлов даже привстал и ему достался приз. Ему удалось заглянуть между ног и увидеть сверху два сходящихся полушария ягодиц и то, что их соединяло.
– Даю стольник за то, что возьмешь за щеку.
Глаза Марж загорелись.
– Идем в дом.
– У меня другое предложение, залазь в машину!
– В машине мало места.
– Мы же не в футбол собрались играть.
Марж, колеблясь, скривила губки, словно ища поддержки, оглянулась, и на лице ее отразилось облегчение.
– Это не тебе там машут с окна?
Базлов, не высовываясь из кабины, глянул. Толстый боров действительно давал отмашку из окна. Что там базарил Савоста? Если все нормально, я тебе махну.
Значит все нормально, что с того? И что он имел в виду. Если махну, поднимайся следом? А на хрена? Базлов в гости не собирался. И с чего эта соска к нему подвалила?
Внутри Базлова словно за струну дернули. Он насторожился. Вспомнил сразу все, как она подвалила, как почти в лицо ему лезла. Как настойчиво звала в дом. Но больше всего ему не понравилось облегчение, с каким она узрела машущего Савосту.
Она знала про него! Мысль была сродни выстрелу. А Савоста ли это был? Со своего места Базлову было плохо видно, и он, грубо отодвинув девицу дверцей, вышел из кабины. Это стало его ошибкой, но он еще не чувствовал в Марж опасности. Обычная соска двухведерная.
Сомнения быть не могло. С балкона ему махал именно Савоста, но что-то в нем было странное. Базлов книжек отродясь не читал, и зрение у него было хорошее, поэтому рассмотрел то, что мог увидеть только человек с безукоризненным зрением. Во-первых, Савоста не махал рукой, а застыл с задранной рукой. Во-вторых, движения его были расхлябанные, словно у укуренного.
– Ешь твою меть! – вырвалось у Базлова, когда он разглядел пару веревок, одной была привязана рука Савосты, на другой он был повешен сам за шею.
Когда он хотел вернуться в кабину, Марж ножкой захлопнула дверцу перед его носом.
– Отвали, тварь! – ощерился он, уже поняв, что не просто так девица уперла ножку в дверь, она сделает все, чтобы задержать его, она будет драться, и что-то говорило зэку, что драться она научена, уж больно уверенно она упирает ножку, и мышцы на этой ножке не расхлябанные, а натянуты словно трос.
Все вокруг стало контрастным и враждебным. Базлов, превратившийся в комок ощетинившегося страха, понял, что девица будет бить в пах и шарахнулся в бок.
Удар пришелся в ногу, болезненно, но не смертельно. Марж азартно обрушила на него град недетских ударов, перед Базловым мелькало ее перекошенное лицо, от переполнявших ее чувств чертова баба визжала.
Базлов был тертый калач, закрываясь, рыскал вдоль борта джипа, прижавшись к нему спиной, в общем, создавал немыслимую суету, но вырубить себя не дал. Он сразу просек, с кем имеет дело, девица не просто драться была научена, она была научена вырубать, отвлекающе закричал:
– Отвали, соска, я не при делах! – знал ведь, что не отвяжется, но еще в тюрьме его научили никогда не выказывать ни своих истинных знаний, ни истинных намерений, посему он отрепетированным движением выхватил из манжеты бритву и полоснул.
Достал он только по платью, но Марж отскочила, этого Базлову было достаточно, чтобы юркнуть в машину и заблокировать дверцы. Он не знал, как в машине включить вентилятор или дворники, но как заблокировать дверцы в случае необходимости разузнал в первый же день, как сел за руль тачилы. Марж подскочила и впечатала в водительское стекло кулаком. Многослойная импортная вещь выдержала, но враз стало белым, словно снегом покрылось.