— Послушайте, — произнес он, — вы чего-то не договариваете.
Молодая экономка опустила глаза.
— Ваша жена взяла чемодан, — сказала она.
— Чемодан? — воскликнул Фоули. — Она что, в больницу поехала?
— Не знаю. Она ничего не сказала, только оставила записку.
Фоули обратился к помощнику прокурора:
— Можно вас на минутку оставить?
— Разумеется, — ответил Пембертон, — о чем говорить.
Фоули вошел в дом. Перри Мейсон, пристально следивший за выражением лица миссис Бентон, спросил ее:
— Скажите, не возникло ли у вас осложнений с миссис Фоули непосредственно перед тем, как она отбыла?
Молодая женщина выпрямилась во весь рост и наградила его высокомерно-презрительным взглядом.
— Я не знаю, кто вы такой, зато знаю, что не обязана отвечать на ваши нелепые вопросы и грязные намеки, — произнесла она и, повернувшись, бросилась в дом.
Пембертон переглянулся с Перри Мейсоном и откусил у сигары кончик.
— Вот, — сказал он, — получили.
— Девушка изо всех сил старается выглядеть как можно непривлекательней, — нахмурившись, заметил Мейсон, — но для экономки она больно уж молода, и не исключено, что, пока миссис Фоули была прикована к постели болезнью, события приняли оборот, заставивший ее внезапно уехать.
— Сплетничаете, Мейсон? — спросил Пембертон.
— Нет, — серьезно ответил Мейсон, — всего лишь выдвигаю предположение.
— А зачем его выдвигать?
— Затем, — сказал Мейсон, — что, если некто обвиняет моего клиента, утверждая, будто мой клиент сумасшедший, этот некто должен быть готов к решительному отпору.
Дверь черного хода открылась, и появилась миссис Бентон.
— Извините, — сказала она. — Мистер Фоули просит вас пройти в дом. Напрасно я разозлилась и ушла. Вы на меня не сердитесь?
— Бросьте, — ответил Билл Пембертон, — это мы виноваты. — И он поглядел на Перри Мейсона.
— Я приехал сюда, — заявил тот, — получить информацию и проследить, чтобы с моим клиентом не обошлись предвзято.
— Нет, — неторопливо произнес Билл Пембертон, — мы приехали сюда выяснить, выла ли собака на самом деле. Этим, я считаю, мы и должны ограничиться.
Перри Мейсон промолчал.
Молодая женщина провела их на кухню. Маленький стройный китаец в поварском переднике внимательно посмотрел на них блестящими глазами-бусинками.
— Вчемся дела? — спросил он.
— Мы пытаемся разобраться с собакой… — начал Перри Мейсон, но Пембертон его перебил:
— Минуточку, Мейсон, прошу вас, дайте мне. Уж я-то знаю, как разговаривать с китаёзой. Как тебя звать? — спросил он.
— А Вонг.
— Ты здесь стряпать?
— Я стряпать.
— Знать большой полицейский собака?
— Много знать.
— Слышать собака шуметь? Слышать его ночью выть?
Китаец медленно покачал головой.
— Собака не выть? — спросил Пембертон.
— Нет выть, — ответил китаец.
Пембертон пожал плечами:
— Вот и вся дребедень, чего еще нужно? Сами можете судить, Мейсон, что к чему. Ваш парень просто-напросто спятил, и дело с концом.
— Я бы, однако, — возразил Перри Мейсон, — расспросил этого китайчонка немножечко по-другому.
— Да бросьте вы, — сказал Пембертон, — я знаю, как с ними разговаривать, — научился на лотерейных делах. С ними только так и можно. Другого жаргона они просто не понимают. Так они сами разговаривают, так и английскому учатся. Только так от них что-нибудь и узнаешь. Попробуйте поразглагольствовать с ними на нормальном языке, которого они не понимают, — на любой вопрос услышите «да», а они ведь и соображать не будут, с чем соглашаются.
— Мне кажется, — сказала миссис Бентон, — мистер Фоули просил бы вас, господа, подождать в библиотеке, если вы не против. Он вернется сию секунду.
Она открыла дверь кухни и пропустила Пембертона и Мейсона вперед. Они прошли через буфетную, столовую, гостиную, свернули налево и оказались в библиотеке, стены которой были уставлены книгами с пола до потолка. В середине комнаты стоял массивный длинный стол, а также глубокие кожаные кресла с торшером у каждого. Над высокими окнами были карнизы с тяжелыми портьерами, которые так плотно сдвигались с помощью шнуров, что снаружи в комнату не проникал ни единый луч света.
— Полагаю, — сказала миссис Бентон, — если вы присядете на…
Дверь с треском распахнулась, и на пороге появился Клинтон Фоули с искаженным лицом и горящими глазами. В руках он держал какую-то бумагу.
— Все кончено, — произнес он. — О собаке можно не беспокоиться.
Помощник шерифа невозмутимо затянулся сигарой.