— А если он не захочет лечиться?
— Я же сказал, — заметил Мейсон, — что обеспечить ему лечение — это наша забота.
— Чтобы добиться этого, — указал Доркас, — вам придется вчинить иск и получить разрешение на принудительную экспертизу.
— Знаю, — ответил Мейсон, — и готов собственноручно написать заявление, если клиента и вправду нужно лечить. Я только хочу удостовериться, вот и все. Если он окажется сумасшедшим, я намерен поступать, как лучше для него. А если нет — проследить, чтобы его иску немедленно дали ход. Я пытаюсь действовать в его жизненных интересах, вы меня понимаете?
— Понимаю, — ответил Доркас.
— Будем через четверть часа, — сказал Мейсон и повесил трубку.
Надевая шляпу, он открыл дверь в кабинет и кивнул Картрайту.
— Все в порядке, он нас ждет. У вас машина или едем в такси?
— Едем в такси, — решил Картрайт. — Я не могу править — расшатались нервы.
Питер Доркас, худой и длинный как уж, поднялся из-за ободранного письменного стола, холодно посмотрел на Артура Картрайта, которого представил ему Перри Мейсон, и произнес обычную в таких случаях любезную фразу. Повернувшись вполоборота, он сделал жест в сторону низенького господина с брюшком, чье лицо на первый взгляд излучало сплошное добродушие. И, лишь приглядевшись, можно было уловить настороженное внимание, затаившееся в глубине поблескивающих серых глаз.
— Познакомьтесь, — представил Доркас, — мой помощник мистер Купер.
Мужчина с брюшком расплылся в улыбке, подошел и пожал Картрайту руку. Блестящие глазки мигом охватили Картрайта цепким взглядом, да и его ладонь мужчина задержал в своей несколько дольше, чем требовало обычное рукопожатие.
— Ну что ж, — сказал Мейсон, — полагаю, можно приступить к делу. Все готовы?
— Все, — ответил Доркас, снова усаживаясь за стол.
Он был высокий, худой, скуластый и лысый; во всем его облике чувствовался цепкий ум, от чего посетителям становилось как-то не по себе.
— Речь идет о собаке, — начал Перри Мейсон. — Мистер Клинтон Фоули, проживающий, как и находящийся здесь мистер Картрайт, на Милпас-драйв в соседнем доме, номер 4889, держит полицейскую овчарку, которая воет.
— Однако, — усмехнулся Доркас, — если псу положено раз в жизни куснуть, он может раз в жизни и повыть.
Артур Картрайт даже не улыбнулся. Он судорожно сунул руку в карман, вытащил сигареты, помедлил и затолкал пачку назад. Глаза Купера, который следил за каждым движением Картрайта, на минутку утратили выражение всеобъемлющего благодушия, но сразу опять заблестели.
— Его необходимо арестовать, — заявил Картрайт. — Нужно положить конец этому вою. Слышите? Конец!
— Конечно, конечно, — заметил Перри Мейсон, — для этого, Картрайт, мы сюда и приехали. Давайте рассказывайте.
— Мне нечего рассказывать. Собака воет — вот и весь сказ.
— Все время? — спросил Купер.
— Все время. То есть, я не хочу сказать — постоянно, а с перерывами, ну, вы знаете, как воют собаки. Черт побери! Ни один пес не воет безостановочно — повоет-повоет, перестанет и снова принимается выть.
— А чего он воет? — поинтересовался Купер.
— Фоули его заставляет, — решительно заявил Картрайт.
— Зачем? — спросил Купер.
— Затем, что знает: вой действует мне на нервы. И его жене — это он тоже знает. Если собака воет — значит, по соседству кто-то умрет, а у него жена болеет. Говорю вам, нужно положить конец вою.
Доркас полистал указатель книги в кожаном переплете и ворчливо изрек своим пронзительным голосом:
— Действительно, для таких случаев имеется постановление. Оно предусматривает, что если кто-нибудь держит собаку, корову, лошадь, цыплят, петуха, цесарку, домашнюю птицу, домашнее животное или любую иную живность, скотину и тварь в густонаселенном районе, входящем в черту города либо находящемся за его пределами, и их содержание нарушает общественный порядок, то означенное лицо может привлекаться к судебной ответственности. Это считается уголовно наказуемым проступком.
— Вам этого мало? — спросил Картрайт.
Доркас рассмеялся.
— Мне вот как всего хватает, — ответил он. — Лично я не люблю, когда воют собаки и кричат петухи. В свое время это постановление приняли для того, чтобы вывести молочные хозяйства и извозные дворы за границы густонаселенных районов. Милпас-драйв — фешенебельный жилой район, там довольно роскошные особняки. В каком доме вы проживаете, мистер Картрайт?
— 4893.
— А Фоули — в номере 4889?