— Доброе утро, — произнес он.
— Доброе утро, — ответила она ровным спокойным голосом и подошла к столу.
— Садитесь напротив, — пригласил Перри Мейсон.
Она села и попыталась улыбнуться. Надзирательница удалилась через внутреннюю дверь, охранник с любопытством поглазел сквозь стальную решетку и отвернулся. Слышать он их не мог, разговор адвоката и подследственной шел с глазу на глаз.
— Почему, — спросил Перри Мейсон, — вы мне солгали о пистолете?
Она глянула по сторонам с затравленным выражением и провела по губам кончиком языка.
— Я не лгала, я просто забыла, — ответила она.
— О чем забыли?
— О том, что покупала пистолет.
— Что ж, — сказал он, — давайте рассказывайте.
Она начала, спотыкаясь, словно тщательно подыскивала слова:
— За два дня до того, как муж уехал из Санта-Барбары, я узнала про его связь с Паулой Картрайт. Я получила разрешение властей на хранение в доме огнестрельного оружия, пошла в магазин спортивных товаров и купила автоматический пистолет.
— Как вы намеревались им воспользоваться? — спросил он.
— Не знаю.
— Собирались стрелять в мужа?
— Не знаю.
— Или в Паулу Картрайт?
— Не знаю, говорю вам. Купила, поддавшись порыву. Я думала — может быть, возьму их на пушку.
— Ладно, — заметил он, — что случилось с пистолетом?
— Муж его отобрал.
— Значит, вы его ему показали?
— Да.
— Что вас заставило?
— Он вывел меня из себя.
— Ага, стало быть, вы угрожали ему пистолетом?
— Можно сказать и так. Я вытащила пистолет из сумочки и заявила, что покончу с собой, но не допущу, чтобы прославилась по его милости как брошенная жена, не сумевшая удержать мужа.
— Вы действительно хотели покончить с собой? — спросил Перри Мейсон, изучая ее терпеливым бесстрастным взглядом.
— Да, хотела.
— Но не покончили?
— Нет.
— Почему?
— Когда все случилось, у меня уже не было пистолета.
— Почему?
— Муж отнял, я же вам говорила.
— Да, говорили, но мне подумалось, что он мог его вам вернуть.
— Нет, отнял, и больше я пистолета не видела.
— Значит, вы не покончили с собой лишь потому, что не было пистолета?
— Правильно.
Мейсон неслышно пробарабанил по столешнице кончиками пальцев.
— Есть и другие способы рассчитаться с жизнью, — заметил он.
— Не такие легкие, — возразила она.
— В Санта-Барбаре к вашим услугам был целый океан.
— Противно тонуть.
— А стреляться приятно?
— Прошу вас, не смейтесь надо мной. Неужели вы не можете мне поверить?
— Я-то могу, — протянул он, — но хочу посмотреть на дело глазами присяжных.
— Присяжные не стали бы задавать такие вопросы, — рассердилась она.
— Присяжные — нет, — задумчиво произнес Мейсон, — а вот окружной прокурор может, и присяжные его услышат.
— От меня, — сказала она, — это в любом случае не зависит. Я сказала вам правду.
— Значит, ваш муж, уехав, прихватил пистолет?
— Видимо, да. Я пистолета больше не видела.
— Значит, вы полагаете, что некто, взяв пистолет у вашего мужа, застрелил и его, и полицейскую овчарку?
— Нет.
— Какова ваша версия?
— Кто-то, — медленно сказала она, — имевший доступ к вещам мужа, выкрал пистолет и дождался удобного случая убить его.
— Кто именно, как вы считаете?
— Это могла быть Паула Картрайт, — ответила она, — мог быть и Артур Картрайт.
— А Тельма Бентон? — с расстановкой спросил Перри Мейсон. — Мне она показалась женщиной довольно эмоциональной.
— С чего Тельме Бентон его убивать? — ответила она вопросом на вопрос.
— Не знаю. А с чего Пауле Картрайт его убивать, после того как она столько с ним прожила?
— У нее могли быть свои причины, — заметила Бесси Форбс.
— Если исходить из этого, она должна была бы сначала сбежать со своим мужем, а потом вернуться и убить Форбса.
— Да.
— Я считаю, — медленно произнес Перри Мейсон, — нам лучше держаться версии, что его убил Артур Картрайт или Тельма Бентон. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее склоняюсь к версии с Тельмой Бентон.
— Почему? — спросила она.
— Потому что, — объяснил он, — на суде она будет давать показания против вас, а в таких случаях всегда хорошо продемонстрировать, что свидетель обвинения, возможно, пытается приписать преступление другому лицу.