Она нахмурилась и покачала головой:
— Может, оно и так, но вы явно сжульничали.
— Разумеется, сжульничал. За это мне деньги платят. Я всего лишь подверг его необычному перекрестному допросу, и подверг до того, как окружной прокурор получил возможность запудрить ему мозги своими внушениями, и только… не снимайте перчаток, Делла, пусть остаются.
— Зачем? — спросила она, бросив взгляд на длинные черные перчатки, облегающие руки.
— Затем, что мы учиним сейчас еще одно мошенничество, — объяснил он, — а я не хочу, чтобы отпечатки ваших или моих пальцев остались на бумаге.
Она внимательно на него посмотрела и, помолчав, спросила:
— Мы не нарушим закона?
— Не думаю, но нас в любом случае не разоблачат.
Он подошел к двери и закрыл ее на замок.
— Возьмите один из листов и вложите в портативную машинку, — приказал он.
— Не люблю портативных машинок, — заметила она. — Привыкла к своей, на которой работаю.
— Ничего не поделаешь, — сказал он. — Шрифт у пишущих машинок так же неповторим, как у людей — почерк. Эксперт по почерку сумеет определить, на машинке какой марки напечатан тот или иной документ, а то и опознать саму машинку, если получит к ней доступ и возможность сравнить шрифт.
— Машинка совсем новая, — заметила она.
— Именно, — сказал он, — и я хочу чуть-чуть погнуть пару литер, чтобы шрифт не казался таким свежим.
Он подошел к машинке и принялся гнуть литеры.
— Что вы задумали? — спросила она.
— Будем печатать признание.
— Какое признание?
— Признание в убийстве Паулы Картрайт, — пояснил он.
От изумления у нее округлились глаза.
— Господи всемогущий! — воскликнула она. — И что вы намерены делать с этим признанием?
— Послать по почте в «Кроникл» заведующему отделом новостей, — ответил он.
Она замерла, не сводя с него тревожного взгляда, затем разом глубоко вздохнула, подошла к своему стулу, уселась и заправила бумагу в машинку.
— Страшно, Делла? — спросил он.
— Нет. Раз вы распорядились, я это сделаю.
— Подозреваю, что мы таки играем с огнем, — признался он ей, — но думаю, смогу вас покрыть, если что случится.
— Все нормально, — ответила она. — Для вас я готова на все. Итак, что прикажете печатать?
— Я буду диктовать, а вы печатайте прямо с голоса.
Он остановился у нее за спиной и негромко начал:
— Адресат: заведующий отделом новостей «Кроникл». Текст:
«Уважаемый сэр!
Я обратил внимание, что ваша газета опубликовала интервью с Элизабет Уокер, в котором она сообщает, что я несколько раз заявлял о том, что намерен погибнуть на виселице; что большую часть своего времени я проводил с биноклем в руках, наблюдая за домом Клинтона Форбса, который тогда называл себя Клинтоном Фоули.
Все это правда.
Я обратил внимание, что вы напечатали редакционную статью с требованием к властям задержать меня, а также Паулу Картрайт, мою жену, до начала суда над Бесси Форбс, намекая тем самым на то, что я убил Клинтона Форбса.
Это обвинение несправедливо и облыжно.
Я не убивал Клинтона Форбса; но я убил мою жену Паулу Картрайт.
Учитывая все обстоятельства, я считаю, что общественность имеет право знать, как это в точности произошло».
Перри Мейсон остановился и помолчал, пока щелчок каретки не возвестил, что Делла Стрит отпечатала надиктованное. Затем подождал, пока она не подняла на него глаза.
— Становится страшно, Делла? — спросил он.
— Нет, — ответила она. — Продолжайте.
— На этом легко можно подорваться, — предупредил он.
— Ну и что? — заявила она. — Раз вы готовы рисковать, то я тоже.
— Прекрасно, — заметил он, — продолжаем:
«Я жил в Санта-Барбаре с женой и был счастлив. У меня были приятельские отношения с Клинтоном Форбсом и его женой. Я знал, что в нравственном отношении Клинтон Форбс — сукин сын, но мне он нравился. Я знал, что у него интрижки с доброй полдюжиной женщин, однако не подозревал, что моя жена в их числе. Открытие обрушилось на меня внезапно, как гром среди ясного неба. Это меня подкосило. Мое счастье лежало в руинах, семья тоже. Я решил выследить Клинтона Форбса и убить его как собаку.
Поиски продолжались десять месяцев, но вот я обнаружил его на Милпас-драйв под именем Клинтона Фоули. Я выяснил, что соседний дом сдается со всей обстановкой, въехал и нарочно взял в экономки женщину, глухую как пень, которая по этой причине не могла сплетничать с соседками. Прежде чем убить Клинтона Фоули, я хотел разузнать о его образе жизни. Хотел разузнать, как он обращается с Паулой и счастлива ли она с ним. С этой целью я наблюдал за их домом в бинокль, что отнимало у меня большую часть времени.