Никто из них не знал о предстоящем визите к ветеринару. Миссис Джиаматти не сказала Марии о том, что Трикси стало хуже. С этим можно подождать: Анжела предполагала, что дочь будет переживать. Кроме того, она считала, что это сугубо личная проблема, касающаяся только ее и Трикси.
— Мария так любила собачку, — вспоминала миссис Джиаматти. — Когда у нее были неприятности с мужем, она приезжала ко мне и целую неделю буквально не спускала Трикси с рук. — После того как семейные проблемы счастливо разрешились, они обе не могли избавиться от ощущения, что благополучный исход во многом объясняется присутствием этой крошки.
Кроме того, Мария начнет еще сильнее беспокоиться о матери, зная, что та осталась совсем одна. Мысль о том, что Трикси осталась с матерью, когда все остальные разъехались, притупляла чувство вины, мучившее дочерей миссис Джиаматти, сознававших, что слишком отдалились от нее. Миссис Джиаматти не винила дочерей, понимая, что в наши дни дети, как правило, разлучаются с родителями и никто не в силах повлиять на эту печальную тенденцию.
— Тут уж ничего не поделаешь.
Однако миссис Джиаматти понимала и то, что с уходом Трикси ее ждут неизбежные перемены. Она лишится последнего предлога, позволявшего ей не расставаться с привычной обстановкой.
— В каком-то смысле, я уже готова к этому, — вздохнула она, — хотя сомнения еще остались. — Она хотела все обдумать сама, а уж потом заводить серьезный разговор с родней. Трикси была последним бастионом, отделяющим ее от этого разговора.
Когда я пришел к ним в первый раз, Трикси поднялась с подстилки, обошла вокруг меня, тявкнула один раз, после чего вернулась на свое место и снова погрузилась в тяжелый беспокойный сон. Наблюдая за этими проявлениями бдительности, свойственной прежней Трикси, миссис Джиаматти улыбнулась.
Маленькие собаки обладают странной особенностью: они удивительно бесстрашны, словно не отдают себе отчета в своей слабости и считают себя хозяевами положения. В результате окружающие, в том числе и другие собаки, невольно проникаются их уверенностью. Мне нередко приходилось наблюдать, как мопс или бишон фризе помыкают ротвейлером или немецкой овчаркой. Трикси, даже ослабленная болезнью, держалась с королевским достоинством и снисходительно гавкала, заслышав рокот проезжающего автомобиля или чьи-нибудь шаги на лестничной площадке.
До недавнего времени Трикси проводила большую часть дня на коленях у миссис Анжелы, бдительно следя со своего поста за окружающей обстановкой. Миссис Джиаматти договорилась с детьми из своего церковного прихода, что они будут выводить Трикси на прогулки утром и вечером, особенно в дождь или снегопад, когда выбираться на улицу ей особенно трудно. Однако в теплые солнечные деньки, когда обе компаньонки чувствовали себя сносно и ноги миссис Джиаматти болели не слишком сильно, они с Трикси спускались на лифте и направлялись в небольшой парк, где могли посидеть на скамейке, подышать воздухом, поболтать с кем-нибудь из приятельниц миссис Джиаматти. К сожалению, почти никого из них уже не осталось.
— Все мои подруги ушли из жизни или переселились в дома престарелых, — миссис Джиаматти покачала головой. — Почти никого не осталось, к тому же мы редко выходим из дома. — Подруги Анжелы да и она сама не имели привычки «висеть на телефоне», что только усугубляло чувство одиночества. Однако присутствие Трикси во многом меняло дело.
Традиции, в которых была воспитана Анжела Джиаматти, не позволяют излишне проявлять чувства — хоть к людям, хоть к собакам, — но женщины все равно любят поворковать над своими детишками. При упоминании о дочерях или внуках миссис Джиаматти заметно оживилась и, просияв, разложила передо мной семейные фотографии.
— Что осталось человеку, дожившему до моих лет? — Миссис Джиаматти отхлебнула крепкого чаю, который пила без молока и сахара. — В таком возрасте вечно то слишком жарко, то слишком холодно, то вдруг навалится болезнь или усталость, поэтому у стариков достаточно времени, чтобы оглянуться назад и понять, что жизнь осталась в прошлом, а впереди ничего уже нет. Смерть меня не пугает.
Что же я вижу, оглядываясь назад? Свою семью. Я вижу своих родных. И Трикси — она ведь тоже часть семьи, которая столько лет жила в этом доме; она — все, что у меня осталось. Я очень люблю своих детей, но у них своя жизнь, — да так и должно быть. А у меня есть Трикси, да благословит ее Господь.
Анжела не любила жаловаться. Каждому приходится решать свои проблемы, и многим — гораздо более серьезные; проблемы вообще являются неотъемлемой частью нашей жизни, поэтому она благодарила судьбу за то, что имела.
Миссис Джиаматти родилась в Ньюарке, — так же, как и ее муж, Винсент, который уже в тридцати пятилетнем возрасте возглавил в Монтклере Департамент общественных работ. Она считала, что обязана посвятить себя семье, и не работала до тех пор, пока дочери не окончили школу, а затем поступила на должность секретаря в местную школу. Выйдя на пенсию, они с Винсентом переехали в этот дом — вместе с Трикси, которую Винсент тоже обожал. Вскоре муж скончался от болезни почек.
Будучи глубоко религиозным человеком, Анжела не пропускала ни одной воскресной службы, пока не случилось несчастье с ногами. Теперь миссис Джиаматти ходит к мессе не чаще одного раза в месяц.
— Но ведь можно молиться и дома, — заметила она, указывая на изображение Иисуса, висящее на стене гостиной. Да и отец Джозеф частенько заходит меня проведать, я очень благодарна ему за доброту.
Она ужасно скучала по дочерям, но никогда не говорила им об этом, — они и так чувствовали свою вину из-за того, что им пришлось уехать.
— Ни одна мать не могла бы пожелать большего. Слава Богу, у каждой отличный муж с хорошим заработком, прекрасные дети, красивый дом. Господь услышал мои молитвы, жаль только, что Винсент не дожил до рождения внуков.
Внуков было четверо. Бесчисленные снимки, запечатлевшие различные стадии их взросления, смотрели на меня отовсюду — младенцы на пляже, дети, празднующие очередной день рождения, подростки в Диснейленде. Пусть Мария с Тиной не могли часто навещать свою мать, но они, по крайней мере, позаботились о том, чтобы она была в курсе всех важных событий их жизни.
Уйдя на покой, миссис Джиаматти не отказалась от привычного образа жизни — даже после смерти Винсента — и неотъемлемой частью этого образа жизни была Трикси. Три раза в день Анджела обязательно выходила на прогулку, участвовала в благотворительной работе церковного прихода, встречалась с друзьями. Иногда она предпринимала вылазки в Атлантик-Сити (до всей этой истории с ногами), чтобы просадить пять долларов в игровых автоматах, и два — три раза в год отправлялась навестить дочерей, подгадав свой визит к их отпуску, — на это время Трикси оставалась в гостинице для собак у доктора Кинг. В каком-то смысле это были беззаботные годы.
Трикси всегда была рядом и, судя по снимкам, участвовала во всех самых важных событиях.
Миссис Джиаматти не забыла о том, как Трикси ждала ее дома, когда в больнице ей сказали о смерти Винсента. Она помнила, как Трикси поддержала ее, когда Мария, а следом за ней и Тина, переехали на Запад. И никогда не забудет о том, какое терпение проявляла Трикси, когда ее хозяйка начала ходить после операции, как они гуляли вдвоем… А потом еще и лучшая подруга Грейс умерла от рака яичников.
Собака стала важной частью ее жизни, хотя миссис Джиаматти принадлежала к поколению, представители которого неодобрительно относятся к тенденции очеловечивать животных. О Трикси она говорила по-другому, не так, как о дочерях или внуках, и не пыталась угадать, о чем думает ее собака и думает ли она вообще.
Она не разговаривала с Трикси, — по крайней мере, вслух — и не обсуждала с ней своих проблем.
Такое нежелание видеть в собаке человека не говорило о том, что миссис Джиаматти не была к ней привязана, не боялась ее потерять или кормила объедками. Трикси ела два раза в день: по утрам она получала маленькую баночку консервированного корма, а перед сном ей в широком ассортименте предлагались блюда итальянской кухни в домашнем исполнении, — больше всего ей нравились спагетти.