Возможно, участь собак всегда сводилась к тому, чтобы служить нам и отходить в тень после выполнения своей задачи (наверное, многие замечали, что порой мы точно того же требуем от людей). Вероятно, это и есть плата за кров, и заботу, которые мы предоставляем, итог естественного эволюционного процесса, начавшегося в тот момент, когда собаки противопоставили себя представителям дикой природы и взяли под защиту своих хозяев.
Мне не дает покоя мысль о том, что мы можем изменить саму природу животного, чтобы подогнать ее под наши потребности, исходя из высокомерной идеи, будто целый вид, стоящий ниже нас на ступенях эволюции, существует единственно для того, чтобы протянуть нам руку помощи, когда мы в ней нуждаемся, а потом, когда эта нужда отпадет, быть выброшенным как ненужный балласт. Причем в нашем обществе именно такая судьба постигает множество собак.
Мне не дает покоя также мысль о том, насколько эффективной показалась новая работа собаки тем представителям человеческого рода, которые нуждались в ней. Удалось ли им получить желаемое? Удалась ли их собакам роль суррогатного человека?
В своей книге Напп рассуждает о том, что «человек не может жить одной только собакой». Она пишет: Собака помогла мне избавиться от ненужных отношений. Но помогла ли она завязать нужные? Или я видела в ней в некотором смысле альтернативу интимной дружбе взрослых, менее сложный и не требующий усилий способ жить рядом с другим существом? Где проходит грань между самосохранением и самоограничением?»
Я и сам задумывался над этими вопросами во время своих походов по стране чувств — человеческих и собачьих.
Я задавал себе эти вопросы, наблюдая за Сандрой, отказавшейся от надежды найти подходящего партнера, стать любящей матерью и обратившей свою любовь на крошечную собачку, которую она сделала своим другом. И за Донной, посвятившей последние дни своей жизни лопоухому корги. Я думал об этом, вспоминая Джамала и его дружбу с Дри, придававшую ему уверенность в себе и ощущение своей значимости. И с грустью представлял, как миссис Джиаматти вдали от любящих дочерей сидит у окна одна-одинешенька, без верной Трикси.
Прогуливаясь по Догвиллю, я поражался тому, что никто не создал для людей организации под руководством какой-нибудь Бетти Джин. Почему не существует сайта с фотографиями одиноких людей, брошенных стариков, разведенных или овдовевших женщин, умственно неполноценных детей, чтобы к ним могли примчаться верные спасатели? Почему для людей не создают специальных поселений, чтобы выхаживать их, пока к ним не вернется физическое и душевное здоровье. А уж потом они сами заживут новой счастливой жизнью, полной любви?
Может быть, давно пора организовать группы скорой помощи для одиноких людей, которые помогут облегчить разлуку с уехавшими детьми или умершими супругами, залечить травмы, полученные в годы несчастливого детства, сделать жизнь наполненной и более радостной? Спасатели могли бы подобрать им новых партнеров, проверить новых друзей, убедиться в их порядочности, взять на контроль новые дома своих подопечных и проследить, чтобы за ними ухаживали как следует. Они были бы всегда под рукой, их можно было бы вызывать днем и ночью, без выходных, и если что-нибудь случится, если новый дом не подойдет, спасатели повторили бы все с самого начала, строя новую жизнь для забытых и брошенных людей во всем мире.
Нужно отдать собакам должное: они выполняют тяжелую и иногда неблагодарную работу. Этот факт вполне определенным образом характеризует нас самих, нашу жизнь, страну и мир, хотя едва ли заинтересует средства массовой информации или дорогие зоомагазины.
Исследования в области новой роли собак могут служить тому лишним подтверждением. Я все время напоминал себе о том, какое множество людей — в Монтклере и других городах — живет полной, счастливой жизнью рядом со своими собаками, которые просто бродят по улицам, играют с детьми, косят глазом на помойки и не участвуют в решении проблем, возникающих у их хозяев. Однако если посмотреть на собаку как на зеркало, в котором отражается вся Америка, — а мне такой подход представляется верным — перед нами откроется неприглядная изнанка нашей все более одинокой жизни. Этот факт не умаляет важности новых задач, стоящих перед нашими собаками, — совсем наоборот. Иногда хочется поблагодарить Создателя за то, что он подарил нам собаку.
Мы можем осыпать наших собак дождем лакомств, игрушек и песен, устраивать им дни рождения и целовать в нос, но за всем этим стоит чувство вины. Мы пользуемся их любовью и никогда не платим сполна, хотя ищем у них защиты и ждем бескорыстной преданности.
Впрочем, дело не только в собаках, — люди не должны забывать и о собственном благополучии. В 1984 году в сборнике «Взаимодействие с домашним животным: влияние на здоровье человека и качество жизни» психоаналитик Леонард Саймон опубликовал статью: «В западне: негативное влияние домашнего питомца на семью и личность». Саймон беседовал с сотнями людей об их питомцах и убедился в том, что наличие домашнего животного помогает людям выжить в ситуациях, которые в противном случае могли бы разрушить их личность, — например, иногда собака становится для ребенка источником любви, которой его лишили родители.
Однако такие отношения не всегда благотворны. Саймон пришел к выводу, что в некоторых случаях жизнь индивида могла бы развиваться по другой модели, нередко более предпочтительной, не заведи он собаку или кошку. «Слишком уж часто я слышал о потерянных годах и бесцветном существовании, поскольку почти вся деятельность человека была направлена на его любимца. Я слышал о разводах, которых вполне можно было избежать, о событиях, которых пришлось дожидаться годами и реализовавшихся только после смерти животного. Я слышал о детях, которые могли бы родиться, если бы у их родителей не было четвероногого друга; о детях, пострадавших от укусов собак, что ясно свидетельствовало об агрессивности последних, и тем не менее хозяева не находили в себе сил расстаться с ними».
Подводя итог своему исследованию, Саймон утверждает, что решение завести животное может быть чревато непрогнозируемыми последствиями. Это отличает такое решение от множества других, которые каждый вынужден принимать; в данном случае человек не представляет (да и не может представить), какими изменениями в жизни оно обернется.
Предостережение Саймона показалось мне особенно верным, когда я закончил работу над данной книгой и, оглянувшись назад, вспомнил всех, с кем познакомился — людей и собак. Решение завести собаку кажется таким невинным по сравнению, например, с решением вступить в брак или родить ребенка. Возможно, именно по этой причине люди относятся к нему достаточно легкомысленно. Тем не менее, психологические последствия такого поступка не всегда предсказуемы.
Эти рассуждения возвращают нас в дебри теории привязанности, позволяющей многое прояснить.
С моей точки зрения, в том, что касается собак, теория привязанности выходит за рамки собственно теории и приобретает практическое значение, поскольку помогает прояснить природу взаимоотношений между нашими видами. Мы получаем возможность, наконец, осознать определяющее значение раннего эмоционального опыта и понимаем, что общение с животными объясняется нашей неудовлетворенной потребностью в любви и защищенности, а следовательно, на основе полученных знаний можем строить более реалистичные и полноценные отношения со своими собаками.
Знание основ теории поможет людям принимать правильные решения по таким вопросам, как стоит ли им заводить собаку или пора от нее избавиться. Для специалистов, работающих с собаками — в приютах, питомниках, отрядах спасения, — она может стать необходимым инструментом, который позволит им лучше подбирать конкретного хозяина для конкретной собаки.