— Ради Бога, какое?
— Вызовите врачей для вскрытия в пределах ближайших двадцати четырех часов. Газетам скажем, что самоубийство или что-то в этом роде.
— Но это делают, только когда агент уже убит.
— Знаю. Хорошо, что в этой комнате нас только двое.
В зале заседаний Портерфилд обнаружил Кирнса, изучающего кусок коричневого картона.
— Это что?
— Меню. Внизу — приказ: завтрак с директором. Так что мы здесь позавтракаем. Это хорошо или плохо?
Следом вошел Голдшмидт и сразу отозвался:
— Плохо! Значит, проторчим здесь четыре или пять часов.
— Как дела в Палм-Спрингс? Сработало?
Портерфилд пожал плечами:
— Закажите шампанское и посмотрите, откажется ли кто-нибудь. Так и определим.
Дверь распахнулась, и вошел Пайнс, услужливо пропуская вперед директора, который, не замедляя шага, дошел до своего места. Пайнс передал ему папку, в изучение которой директор немедленно погрузился. Все замерли в ожидании. Пайнс обошел вокруг стола, чтобы передать Портерфилду меню:
— Закажите, что вам угодно, и через минуту принесут.
— Хотелось бы знать, когда у меня появится аппетит, — пробурчал Голдшмидт.
Портерфилд вернул Пайнсу меню:
— Мне только кофе. Я должен вернуться в Вашингтон до того, как на улицах станет людно.
Директор оторвался от папки и изрек:
— В Калифорнии сейчас полтретьего ночи. — Он сделал паузу. — Полчаса назад окончилась первая фаза операции.
Тут он вытянул руки вперед и обхватил руками воображаемый предмет, сквозь который посмотрел на противоположную стену зала.
— Предварительные донесения одновременно радуют и огорчают.
— Кого убили? — поинтересовался Голдшмидт.
Директор отвел невидимый предмет немного в сторону.
— Мы потеряли четверых. Джон Нокс Моррисон и Кевин Мортон застрелены около шале на вершине горы близ Палм-Спрингс. Еще двое убиты совсем недавно у… здесь написано «у Мемориала динозавров». Что это такое?
— Это туристический аттракцион на главной автостраде между Палм-Спрингс и Лос-Анджелесом, — пояснил Пайнс. — Огромные статуи динозавров прямо в пустыне.
— Не важно, — сурово посмотрел на него директор. — Имена погибших пока неизвестны. Это часть группы, которая отрезала путь террористам. О подробностях меня еще не информировали.
— Паническое бегство динозавров? — попытался уточнить Голдшмидт.
Портерфилд наклонился вперед:
— Какие у нас надежды? Ведь основные донесения уже получены.
— Основные — еще нет, но в этих докладах сказано, что террористов — семеро, и оперативная группа не позволила уйти ни одному. Сейчас устанавливаются личности. Рейды будут проводиться до утра.
— Убито одиннадцать человек, — покачал головой Голдшмидт, — наших четверо, бандитов семеро, и что из того? А что дадут эти рейды? Наверняка люди, охраняющие бумаги, просто избавятся от оружия и тихо скроются.
— Все просто, — воодушевился Пайнс. — Мы уверены, что имеем дело с небольшой группой латиноамериканских террористов. Они не могут тихо скрыться. У нас занято порядка двухсот оперативников, и это только для первого рейда!
Портерфилд искоса взглянул на Кирнса, сосредоточенно изучавшего меню:
— И сколько народу осуществляет связь и прочее?
— Свыше тысячи, — загордился Пайнс. — Как уже отметил два дня назад директор, мы на сей раз подготовились всерьез.
— Стало быть, больше тысячи человек знают, в чем дело? — поморщился Кирнс.
— Что вы имеете в виду? — встрепенулся директор. — Это специально подобранные люди!
— Специально подобранных не существует, — пояснил Кирнс. — Вам даже не сообщили имена убитых. Это означает, что там находятся люди, чьи настоящие имена неизвестны.
— Если вы о ком-то особо беспокоитесь…
— О вас! — спокойно сообщил Кирнс. — До того как это случилось, наши люди, разбросанные по всей Латинской Америке, подвергали свои жизни опасности, зная, что вы ничего не сделали, чтобы их защитить. Теперь их более тысячи…
— Если вы намерены снова все это поднимать, мы можем и отказаться.
— Вам следует сделать то, что мы давно вам советуем: вывезти людей, над которыми нависла опасность. Может, уже поздно торговаться с владельцами бумаг Донахью, поскольку вы их дважды предали.
— Но мы их захватили, стерли с лица земли, — горделиво заявил директор, — мы их уничтожим.
Глаза Портерфилда неожиданно потеряли блеск, и он взглянул на директора тоскливым взором из-под тяжелых век, сразу показавшись старым и усталым.