При сборах Аниных вещей, я не мог опять и слова сказать. Наверное, так и молчал бы всю дорогу, если бы не Анин вопрос о двери.
— А ты дверь новую поставил или старую починили? — Аня шла со мной к машине, по-детски щурясь от яркого солнца.
— Какую дверь? — действительно не понял, о чем речь, давно эта дверь вылетела из головы.
— В мою квартиру, ключи мне отдашь? — Анин голос прозвучал встревоженно, глазки на выкат, а я наконец-то понял о какой двери речь.
— Ключи я вернул хозяйке, ты там больше жить не будешь. — перехватил сумку другой рукой и взял Аню крепко под руку.
— Отпусти меня! Что это значит? К тебе я точно не поеду! — Аня вырвалась сама и пыталась выхватить сумку.
— Прекрати истерику! О ребенке думай! Ему только хуже делаешь, сейчас же успокоишься и сядешь в мою машину, поедешь со мной. Я своего ребенка бросать не собираюсь. — ну вот, так и знал, что все в штыки воспримет и сам дурак был сейчас излишне груб и резок.
— Ладно. Только больше не трогай меня. — Аня неожиданно для меня, быстро успокоилась, и сама села на заднее в мою машину.
Домой ехали молча, Аня, надувшись смотрела в окно, обхватив свои плечи руками. Я не мог перестать думать о смысле ее просьбы, там в кабинете врача. Зачем такое говорить, если ей даже мои прикосновения неприятны, зачем скрывать пол ребенка, если я все равно узнаю. Просто гормоны бушуют? Или что? Как ее понять?
Анна.
Я слабо надеялась, что Дима вернет меня туда, откуда забрал. Только он молчал все эти две недели и ни разу не обмолвился о том, что я буду жить у него, с ним под одной крышей. Мне не было неприятно его присутствие, скорее наоборот меня обнадеживало его внимание. Я больше не ощущала этой муки одиночества. Где-то глубоко затеплилась маленькая надежда что все наладится и я не могла не признать этого. Только вот он был единственным кого я интересовала. Или дело не во мне…Дима хоть и обмолвился что всем все рассказал и никаких тайн больше не осталось, но кроме него, меня никто так и не навестил из его родни. Я ждала хотя бы звонка от Кристины, но и этого не было.
Да я вспылила, когда Дима заявил, что жить я буду с ним, но это не от того, что я этого страшно не хотела. Просто стало обидно, что меня он ставит лишь перед фактом. Похоже не спроси я про ключи, то и узнала бы об этом, только поняв, что везет он меня не ко мне, а к себе.
Всю дорогу не могла теперь отбиться от мысли, что я и мое мнение его и вовсе не волнуют. К страху о здоровье малышки, добавился еще один. Что если я ему и вовсе не сдалась и если бы не ребенок, то и послал бы меня уже на все четыре стороны. Такому как он ничего, точнее очень недорого обойдется лишить меня прав на дочь. У него дом, работа, деньги. А у меня ничего нет, еще и пила-курила как последняя, подзаборная алкоголичка и ведь свидетелей найдет. От этих мыслей внутри все съежилось.
— Я надеюсь хотя бы комната у меня будет своя, отдельная? — нервно спросила Диму, когда мы заехали во двор дома, слабо надеясь на обратное.
Если поселит в нашей…своей спальне, то возможно все не так как я думаю.
— Да. Я все подготовил. — его исчерпывающий ответ, отсек все мои сомнения.
Все разговоры за две недели касались исключительно ребенка, точнее его здоровья, анализов, но не заходило речи о будущем. Да и сам Дима при мне словно держал лицо. Стоило мне отвлечься на врача или медсестру, он тут же становился хмурым.
От его ответа онемели руки. На ватных ногах плелась за Димой в комнату, отведенную для меня. Сейчас даже не могла ее толком оглядеть.
— Отдыхай пока, я приготовлю поесть. Чего ты хочешь? — он поставил мою сумку на небольшую кровать и застыв у входа, ждал ответа.
— Мне все равно. Может лапшу с курицей? — тихо ответила, подавив ком подступивший к горлу.
Натянула с трудом улыбку. Можно было бы этого не делать, ответной я все равно не получила. Как только Дима закрыл за собой дверь, я тут же начала нервно нарезать круги по огромной комнате. Жалея, что молчала все это время, не решаясь завести разговор о нашем дальнейшем будущем. Наверно тогда он бы соврал, чтоб я не вздумала сбежать, только вот подумав об этом, поняла, что я бы этого не сделала.
Именно в этот момент, когда поняла, что ради благополучия дочери готова даже оставить ее с Димой, лишь бы у нее был шанс на хорошую жизнь, ощутила то, чего так долго ждала. Уже было начало двадцатой недели и вот наконец-то я почувствовала один единственный, слабый толчок. Слезы радости смешались со смирением. И сейчас же тяжело вдохнув, я успокоилась. Прилегла на кровать и увидела на тумбе двух собачек. Рыжая мамина, я думала, что потеряла ее в день ее смерти. Перерыла Сашкину квартиру и не нашла, а Дима нашел и вернул. Взяла шерстяную игрушку в руку и прижав к груди закрыла глаза. Немного подумав, взяла и вторую, по-детски думая, чтоб не обидно. Еще один глубокий вдох, чтоб подавить очередные слезы.