Анна.
Утром, за завтраком, Димин папа начал планировать день.
— Сегодня навестим Диму, и потом, поедем ка мы с тобой коляску и кроватку смотреть. А то опять рожать удумаешь, а я что-то не то выберу. Я в этом не особо то разбираюсь, Люда сама эти вопросы всегда решала. — при упоминании своей уже бывшей жены, Анатолий Дмитриевич заметно погрустнел.
Начал за здравие как говорится, а закончил за упокой.
— Вы по ней скучаете? — тему Людмилы Николаевны не обсуждали от слова вообще, она буквально исчезла после развода.
— Упаси бог! Не скучаю я по ней. Не могу перестать думать, что, если бы не она и Саша, этого всего можно было бы избежать. Эту девицу бы поймали давно, не организуй они такую аферу. А главное, не могу понять, для чего? Какие такие проблемы, могли заставить Сашу, пойти на такое? — Анатолий Дмитриевич задавал мне вопрос, на который я уж точно не знала ответа.
— Сама не знаю, но насколько я успела узнать вашего младшего сына, Саша бы не поступил так без веской на то причины. — сама же так не думала уже, говорила это, только чтоб поддержать Диминого отца, на него столько всего разом навалилось.
Правду говорят, маленькие детки— маленькие бедки, большие дети— большие беды.
— Это очень печально Аня. Он не пришел ко мне, к брату с этими вескими причинами. Значит я плохой отец, Дима плохой брат. От недоверия нам, вот что вышло.
— Может не хотел волновать? Мы же всегда все скрываем от самых близких. Нам кажется, что так лучше. Не хотел волновать в этом случае совсем глупо звучит… — как же можно не волновать, разыгрывая свою смерть.
— Да уж. Пожалуй, просто он глуп. В мать пошел видимо, с ней и спелся. — лицо Анатолия Дмитриевича исказилось от этих слов, так, словно он проглотил горькую пилюлю.
Конечно, я и сама думала, о том, что если бы… Каждый день дежуря возле реанимации, молясь чтоб Дима выжил, винила не только себя. Я ведь как ни крути первое звено в этой цепочке, не вступись тогда Саша в борьбу с тем врачом, ничего бы не было. Но если не замечать меня, дальше следовало то, что все произошло из-за Сашиного желания умереть для всех. И сейчас, когда опасность отступила, хотелось верить, что Саша имел веские причины, очень веские для такого поступка. Несмотря ни на что, не могла его обвинять толком. Не он же напал с ножом на Диму. Он столько всего хорошего сделал для меня и моей мамы.
После завтрака мы отправились к Диме в больницу. Приехали очень вовремя. Дима едва стоявший на ногах, собирался выписываться, стоя у поста медсестры, требовал вернуть ему его одежду. Хотела бросится к Диме, но его отец шепнул мне идти в палату.
— Емельянов! Вы с ума сошли?! Вы стоите еле-еле! Сейчас же вернитесь в палату пока не грохнулись, я вас не подниму потом. — красная как вареный рак медсестра, метала в Диму молнии своим взглядом.
Видимо на случай, если ее слова на него не подействуют.
— Сынок! Ты чего удумал то? Ну ка, в палату живо! — Анатолий Дмитриевич подставил под здоровую Димину руку плечо и медленно повел его обратно.
— Слава богу! Я уже думала санитаров вызывать придется. — выдохнула нам в след медсестра, даже не сказав ни слова против посещения, которого ежедневно приходилось долго выпрашивать.
Я обогнала Диму с отцом, на подобии приманки быстренько юркнула в палату. Теперь он точно вернется на место. Села сразу на край кровати, на которую только спустя минут десять приземлился Дима, с трудом и с большой помощью отца.
— Привет. — улыбнулась ему и сразу же приложила его левую руку к животу, не дожидаясь пока он сам надумает, а правая рука была обездвижена специальной повязкой.
Сначала приветствия, потом отчитаю его за попытку побега. Дочка отреагировала как надо. Поздоровалась с папой пинками, радуя его. Он улыбнулся, еще сильней прижимая руку.
— Вы тут тогда пообщайтесь, я врача найду. — Анатолий Дмитриевич хотел выйти, но Дима его остановил.
— Пап, скажи ему чтоб выписывал, я здоров. — с нажимом произнес он.
— И слышать ничего не хочу! — от злости, аж вена вздулась на его лбу.
Я впервые видела таким Диминого отца, оказывается и он умеет злиться.
— Подумаешь пара шрамов, нормально все. — Дима не сдавался, но взгляд с отца перевел на мой живот, продолжая греть его своей огромной ладонью.
— Пара шрамов? Так ты врача своего, лечащего на досуге, спроси, что там под этими шрамами теперь. Все! Я все сказал! Из больницы выйдешь, когда врач тебя выпишет. Хотя бы Аню не нервируй мне и так вчера чуть не разродилась. — на эмоциях сдал меня с потрохами и вышел, хлопнув дверью.