— Жаль напиться сегодня не получиться, тебя домой забросить? А то мне на работу еще нужно. — спросил меня Саша по дороге к машине.
— Забрось меня в больницу. Хочу с маминым лечащим врачом поговорить. По выходным его не бывает.
— Слушаюсь и повинуюсь женушка! — он открыл мне дверь машины и согнулся в поклоне. Не удержалась и отвесила ему оплеуху и мы оба, с облегчением рассмеялись.
Волнение по поводу нашей с Сашей аферы, отступило до тех пор, пока он не отвез меня к больнице. Там в ожидании беседы с маминым лечащим врачом, я вся извелась. И волнение вернулось с новой силой. И по поводу фиктивного брака, и по поводу маминого здоровья. К приходу врача, меня уже неслабо мутило и ровные линии потолка и пола, вело.
— Здравствуйте! Вы я так понимаю по поводу Томилиной?
К кабинету, у которого я ждала маминого лечащего врача, подошел полный мужчина, небольшого роста, почти на голову ниже меня.
— Да! Я ее дочь. Анна. — я встала с места, и врач пригласил меня в свой кабинет.
— Меня зовут Роман Андреевич. Я лечащий врач вашей мамы как вы, наверное, уже поняли. Присаживайтесь.
Я села на офисный стул, такой же на котором, не так давно сидела у себя на работе. В кабинете сильно пахло йодом несмотря на довольно хорошую обстановку, не имеющую ничего общего с больницей. Так пахла тумба дома у моей бабушки. На ней стоял старенький, но цветной телевизор, а в самой тумбе хранились бабушкины лекарства. Несмотря на пронзительность этого специфического запаха, он меня успокаивал.
— Значит так, Анна! — Роман Андреевич вздохнул, садясь за свой стол и открывая по всей видимости карту моей мамы.
Я буквально затаила дыхание, в очередной раз мучая ручки своей сумки, что покорно терпела мои издевательства, лежа на моих коленях.
— Я изучил историю болезни Елены Алексеевны, порадовать мне вас сейчас нечем. Метастазирование в лимфоузлы, третья стадия, без возможности провести повторную операцию.
— Но ей же стало лучше! Я вижу разницу! — не понимая, что он несет, я просто пришла в бешенство.
— Ей стало лучше, потому что мы даем ей хорошие обезболивающие и диета в нашем отделении более качественная.
— И что дальше? А лечение? — истерично спросила я, чувствуя, что готова буквально вцепиться в его пухлые, холеные щеки, за то, что он в буквальном смысле уже хоронит мою маму и не скрывает этого.
— Лечение конечно же ваша мама получает в полном объеме. Мы используем лучевую терапию совместно с химиотерапией. Современное оборудование позволяет нам проводить облучение непосредственно самой опухоли, не затрагивая при этом здоровые ткани. Но на такой стадии мы добьемся, хочу заметить, возможно добьемся, приостановки роста опухоли и прекращения метастазирования.
— Поправьте меня если я ошибаюсь, моя мама уже не поправится верно?
— Анна! Эта стадия рака практически не поддается терапии. Я вам не могу сказать это на сто процентов, но и обнадеживать я вас тоже не могу.
— Сколько ей осталось? — по моим щекам уже во всю текли горькие слезы, из-за кома в горле я едва могла говорить.
Роман Андреевич налил мне стакан воды и накапав туда пахучих капель, поставил его передо мной.
— На этот вопрос не ответит вам ни один врач. Фраза банальная, но это правда.
— Она не знает верно? — слишком счастливой была мама, она не смогла бы быть такой зная, что все зря.
— Верно! И у меня к вам просьба, не говорите ей. Я убежден, что люди узнав, что их шансы ничтожно малы, сдаются. Перестают бороться.
— Хорошо! Вы правы. Спасибо.
Я встала и пошла к двери, ненадолго задержавшись у нее.
— Не говорите ей что я была у вас! Я не могу к ней сейчас пойти.
— Не скажу. И все же, выпейте, это вас хорошо успокоит.
Роман Алексеевич подал мне стакан с успокоительным. Я выпила горькую жидкость, такую же горькую, как и правду что преподнес мне врач.
— Простите! Я что-то так переволновался, сообщать родственникам плохие новости тоже не легко, забыл спросить у вас, вы не за рулем?
Я помотала отрицательно головой.
— Хорошо. За руль вам сейчас нельзя. Это не снотворное, но вы скорее всего уснете в ближайший час. Анна вы успеете добраться домой?
— Да. Спасибо! — навалившись на дверь и нажав на ручку, открыла ее и вышла из его кабинета.
Быстро покидая здание больницы, я вызывала такси, ожидание было большое, но выйдя на парковку я успела поймать подъехавшую машину. Водитель еще не успел взять новый заказ и согласился увезти меня домой.
В квартиру я зашла, когда у меня уже закрывались веки. Успокоили чудные капельки меня действительно хорошо. Я ни о чем не думала вообще. Просто скинула обувь и шубу и рухнув на кровать, в прямом смысле этого слова, отрубилась.