Рене тяжело вздохнула.
– Ах, вот оно что.
Когда в пятницу она узнала, что Киран вернулся домой пешком, она испугалась, что он начнет просить ее разрешить ему делать так всегда. От школы до дома было недалеко, но Киран мог замечтаться, и Рене боялась, что если он окажется в незнакомом месте, то не сможет отыскать дорогу домой. Однако теперь, когда он успешно проделал это один раз, этот аргумент уже не сработает.
– Не знаю, – сказала она. – Мне надо будет об этом подумать.
Рене доела свой ужин и пошла посмотреть, как там МакКенна. Дверь в комнату дочери была слегка приоткрыта; Рене постучала и вошла. МакКенна лежала на диване и говорила по телефону, упершись ногами в стену. Когда в комнату вошла ее мать, она опустила ноги и перевернулась на бок.
– Подожди секундочку, – сказала она и, положив телефон себе на грудь, раздраженно посмотрела на Рене: – В чем дело?
– Ты сделала домашнее задание?
– Нам ничего не задали.
– И по старым домашним заданиям нет хвостов?
МакКенна закатила глаза:
– Нет.
– На завтра ты записана к стоматологу. Дилан отвезет тебя на машине после школы, так что не садись в автобус.
– Да не сяду я в этот автобус. Черт возьми, да не считай меня дурой.
Рене почувствовала, как ее губы напряглись. Подобное нахальство было редкостью даже для МакКенны. Она что, действительно настолько на взводе, или же она разыграла всю эту комедию, просто чтобы произвести впечатление на свою собеседницу?
– С кем ты говоришь?
Лицо девочки вытянулось:
– С Тирни.
Ах, вот оно что. По словам МакКенны, Тирни была самой популярной девочкой в их школе, той, на месте которой мечтали оказаться все остальные девочки и в кого были влюблены все мальчишки. С тех пор, как их семья переехала в Болингброк, МакКенна страстно желала оказаться в числе тех немногих избранных, кого Тирни включала в круг своих друзей.
Рене показала на свои часы:
– Закругляйся и ложись спать.
МакКенна кивнула и перевернулась на другой бок. Рене закрыла дверь.
– Ничего важного, – донесся до нее голос ее дочери. – Это была всего лишь моя мама.
Киран и Уэндел сидели на диване и с выключенным светом смотрели телевизор. В голубом свете телевизионного экрана их лица казались лишенными красок, и на них лежали причудливые тени, делавшие их похожими на упырей. Рене включила свет.
– Смотреть телевизор в темноте вредно для глаз, – сказала она.
– Мама, – запротестовал Киран, – мы выключили свет, чтобы все было как в кинотеатре.
– Что ж, мне очень жаль, но тебе пора идти спать.
Киран сложил руки на груди и отчаянно заморгал.
– А дедушка сказал, что я могу посмотреть телевизор.
Рене взглянула на своего отца.
– Это же канал «Нэшнл джиогрэфик», – сказал он таким тоном, будто это отменяло необходимость идти в постель. – Это образовательная передача.
– Ага, – сказал Киран. – Там был аллигатор, он выскочил из воды и как схватит того тюленя! Вот так!
Он вскочил на ноги, демонстрируя маневр хищника.
– Дедушка сказал, что он, наверное, перекусил этого детеныша пополам.
Рене подняла одну бровь.
– Он так и сказал?
Уэндел взял пульт и выключил телевизор.
– Твоя мама права. Тебе пора идти спать.
– Ну-у, дедушка, – сказал мальчик, хватаясь за руку деда. – Можно я посмотрю еще чуть-чуть? Мы ведь даже не досмотрели эту передачу до самой интересной части.
– Мы посмотрим ее в следующий раз, – ответил Уэндел, похлопав внука по спине. – Иди спать. Слушайся маму.
Киран слез с дивана, медленно прошел по комнате и начал подниматься по лестнице на четвереньках. Когда он добрался до лестничной площадки верхнего этажа, Рене повернулась и опять посмотрела на своего отца.
– Могу ли я спросить, о какой такой самой интересной части он говорил?
Уэндел пожал плечами.
– О брачном периоде. Он хотел узнать, откуда берутся детеныши тюленей.
Рене удивилась. Она полагала, что Кирану еще рано интересоваться такими вещами, но, видимо, это было не так. Все трое ее детей так быстро росли. В следующем году Дилан уже поступит в колледж, а МакКенна с каждым днем становилась все больше похожей на женщину. Наверное, она, Рене, просто хотела надеяться, что хотя бы Киран еще на какое-то время останется ее малышом.
– Спасибо за ужин, папа. Лазанья была просто замечательной.
– Тебе повезло, что от нее хоть что-то осталось. По-моему, Дилан умял добрую ее половину. – Он встал с дивана, потер ноющую спину и обнял дочь. – Как прошел день?
Она покачала головой.
– Я все расскажу тебе позже. Дай мне сначала уложить детей.
Час спустя Рене спустилась к отцу и увидела, что он стоит у плиты в своей маленькой кухне. Они превратили цокольный этаж в его апартаменты и пока что такой расклад всех устраивал, но иногда ей все равно начинало казаться, что покупка дома в складчину, чтобы жить там всем вместе, была неудачной идеей. Уэндел уже вырастил двоих детей, и, если не считать его немногочисленных болей в суставах и спине, он был еще бодр и в здравом рассудке. Сейчас ему следовало бы жить в свое удовольствие, думала она. А вместо этого он заботится о ней.