— Где ж ему, как не в море. На лов ушел. Вставай!
— Ма! А Лена, чья она?
— Ничья. Мозги мужикам крутит. Ты о ней не думай, сынок. Вон Люська, честная, скромная. Тебя ждала.
После обеда Степан прогулялся по поселку, побывал на горе и оттуда спустился к причалу. Вскоре он уже знал, что Лена работает во вторую смену.
«В двенадцать ночи, как говорят моряки, в ноль-ноль, она будет идти по этой дороге к своему дому. Вот здесь мы ее и затралим, — думал Степан. — Кряжева нет. То ли ушел на лов, то ли в Курильске — никто точно не знает. Все работают и поболтать не с кем. Надо бы зайти в клуб к Ире. Нет. Ленку прокараулю».
Степан посмотрел на часы: был первый час ночи.
Послышались девичьи голоса.
«Идут… Надо пройти к ее дому и встретить одну», — решил Степан.
Лена шла не спеша, маленькая, усталая.
— Салют, рыбачка! — Степан шел навстречу. — Если не ошибаюсь, Лена?
— Да-а. — Девушка остановилась.
— Я вчера акулой кружил, а чуть-чуть зазевался, и тебя будто штормом смыло.
— Плохо кружил.
— Меня Люся с курса сбила. Вот пацанка. Утянула на дамский вальс. А сегодня, честно говоря, я ждал тебя. Наскучался по красивым девушкам.
Степан взял Лену под руку.
— Хочешь, я расскажу тебе козометный случай. Про одного старшину с катера?
— Если смешной, рассказывай.
Они остановились. В этот момент оба увидели человека. Он отделился от дома Лены и пошел к ним. Впереди бежала собака.
— Олег! — удивилась Лена.
— Точно, он.
— Олег, — Лена высвободила руку, — ты же говорил, что сегодня в Курильск уходишь!
— И ты поэтому… — он не договорил, резко повернулся и быстро пошел прочь.
— Олег! Постой! — Степан было двинулся за ним. Но Кряжев оглянулся и зло бросил:
— Заткнись, петух в тельняшке!
— Дурак… Вот дурак… Лена! — окликнул он девушку, но она уже вошла в коридор. Хлопнула дверь, звякнула задвижка.
Катер, покачиваясь на пологой зыби, шел вдоль берега.
Серое низкое небо, запорошенное мельчайшими капельками влаги, опускалось все ниже и ниже.
Андрей стоял у штурвала и внимательно смотрел на компас, решая в уме какие-то свои задачи. Сегодня он уже не матрос, а помощник капитана. Приказ директора есть.
Кряжев сидел в кубрике и заполнял свою объемную тетрадь.
«Рыбозавод, — писал он, — это уютный уголок на острове. Самое ценное для моряков — ковш. Маленькая, защищенная от ветра гавань спасает от жестоких штормовых волн. Засольный и консервный цехи работают круглосуточно. Сегодня ночью, когда я шел от Лены, увидел, как в чан заскочила лиса. Дик прыгнул за ней и задавил. Но она его успела сильно искусать. Пришлось залечивать его раны. Залечил, а вот свою не могу. Женщины коварны и лживы. Вчера клялась, что любит, а сегодня ушла с другим. Трещит мое счастье по швам. Кроме Лены, мне никто в поселке не нравится. Лена, Лена… Теперь не знаю, что и делать. После этого даже работа потеряла смысл».
— Капитан! — кричал Андрей. — Капитан! Туман надвигается!
Кряжев отложил дневник и вышел из кубрика. Туман плотной кисеей затягивал море и берег.
— Держи точнее на курсе, а я возьму пеленг! А ты, барбос, что засуетился? — Кряжев потрепал Дика за холку. — Тоже на рубку захотел? Ну пойдем, пойдем. Побегай по палубе. Только не свались…
Черный мыс еще просматривался в тумане. Капитан взял пеленг, вынул из кармана записную книжку и хотел тут же решить несложную задачу, но катер вдруг качнуло, прут леерного ограждения, треснутый по сварочному шву, отогнулся, и Кряжев полетел за борт. Когда он вынырнул, «Сотый» был уже далеко.
— Э-эй! — закричал капитан, но его не услышали. Рокот дизеля и шум гребного винта заглушили голос.
Теряя надежду, Кряжев смотрел на уходящий катер. Молочными каплями сыпался туман. Было тихо. Беспокойство и страх заполняли душу.
«Зацепиться бы за какое-нибудь бревно, доску. Ведь плавает же иной раз всякий хлам».
Кряжев осмотрелся. Где-то звучит сирена.
— Э-гей-э-э-э! — Ни звука в ответ.
— Эх, Андрей, Андрей!.. Думает, что я на рубке. Когда хватятся, меня рыбы съедят. Ноги тяжелеют, тянут ко дну. Кажется, лай? Эй-эй…
— Дик, — узнал Кряжев, — это Дик.
И сразу стало легче плыть, радость придала силы, вновь засветилась надежда.
— Дик! Ди-и-к!
Дик, отфыркиваясь, спешил на голос. Он уже, давно плавал кругами, но не мог отыскать в тумане хозяина.
— Дик! Дик! — звал своего друга Кряжев.
Вскоре большелобая морда замаячила над водой.
— Дик! Дик! Ах ты, родной. Давай ко мне, ко мне…