Подъезжая, он увидел пса. Боксер сидел как идол, бронзовый под звездами, и снег искрился перед ним, как вата под Новый год. Над лесом поднималась луна. Родин подошел к своей овчарке, погладил, потрепал за холку и тихонько вошел в дом. Он не спеша разделся в прихожей и, не зажигая света, прошел в кухню.
— Ты что как вор крадешься! — окликнула его жена. — Где тебя носило до полуночи?
— Просил, чтобы забрали собаку. Должен сейчас Васька подъехать.
— Какой?
— Ну тот, что в собачьей шапке.
Жена смолчала. Родин отдернул штору. Над вершиной ольховника висел светящийся шар — красавица луна. Она заливала матовым светом и поле, и лиман, и заснеженные горы. И гроздья ярких звезд в бездонном космосе, как искры от невидимого костра, бросали свои блики на холодную землю. А на снегу сидел одинокий пес. Сидел под гигантским куполом, где даже горящие звезды были холодны и мертвы. Все для него было далеким и чужим. Вот он поднялся, все так же горбясь, пошел через поле к лесу. Пошел, еле волоча ноги, будто нес на себе вселенную. И горбатая тень тащилась за ним по искристому снегу.
— Валя! Валя, — зашептал Родин, — иди сюда. Быстренько, ну иди же! В лес уходит, смотри! В обход поселка…
— Беги, песик! Беги!
Родин посмотрел на дорогу, откуда вот-вот должна была показаться машина.
— Эх, черт! Если выедут сейчас, он не успеет уйти.
Но дорога была пустынна, как пустынно небо, лиман и поле. Лишь горбатый пес, волоча свою тень, медленно продвигался к лесу.
Бич
Наш траулер ставили в ремонт, чтобы подлатать корпус, перебрать двигатель и подкрасить, словом, залечить травмы, нанесенные штормами и временем.
Когда легли на кнехты швартовые концы и на причал завода опустили массивный трап; на палубу вбежал пес. Обыкновенный барбос, грязно-белой масти, большой и независимый. На его тупой морде сияли внимательные хитрые глаза. Одно ухо острием вонзилось в небо, а другое, прокушенное, смотрело вниз. Он показался мне комичным, несерьезным бродячим шалопаем, каких немало рыскает по помойкам в поисках пищи. Пес старательно обнюхал каждого члена команды и, доброжелательно виляя крючковатым хвостом, разрешил погладить себя. И тогда я понял, что он флотский. Во-первых, он проявил удивительную осведомленность в расположении надстройки и трапов судна, во-вторых, продемонстрировал хозяйскую невозмутимость, смелость и общительность.
Я быстренько сбегал на камбуз, тщательно потралил по дну судового котла (благо кок исчез на время) и не с пустыми руками вернулся на палубу. Так было положено начало нашей дружбе.
Сыто облизнувшись, пес уселся возле трапа и начал рычать на прохожих, тех, что шли по берегу. Порой он повышал голос до грозного лая.
«Пустобрех», — подумалось мне, тем более, что я заметил, как пес своими хитрыми глазами поглядывал на меня. Мол, видишь, служу — выслуживаюсь…
Но уже на следующий день я убедился, что пес точно знает своих. Уму непостижимо, как он сразу понял, кто есть кто. Он узнавал нас в любом месте, в любой одежде: и в робе и в парадном.
Стоял солнечный, но морозный январский день. Вахта моя длилась уже три часа, я устал свечкой торчать у трапа, замерз и решил погреться.
«Ну что, коллега, — кивнул я псу, — посиди один, а я пойду погреюсь. У тебя, брат, вон какая густая собачья шуба, а у меня на рыбьем меху. Впрочем, есть тулуп, но форс есть форс, он мороза не боится». Пес понимающе вильнул хвостом, и я, откланявшись, втиснулся в узкий проход между каютами.
Не прошло и пяти минут, как на палубе раздался грозный заливистый лай. Так лает деревенский пес при виде настоящих грабителей.
«Кого там несет?» — подумал я и с недокуренной сигаретой вывалился наружу.
Пес, ощетинившись, упирался всеми четырьмя лапами в палубу, а на трапе перед ним стояли двое: прораб завода И незнакомец.
— А вы к кому? — спросил я у незнакомца.
— Это новый мастер, — представил его прораб. — Пусть пройдет, ознакомится. — Сказал и шагнул вперед, не обращая внимания на собаку.
Но лишь только шевельнулся мастер, пес просто озверел. Я едва удерживал его на месте. Мастер проходил бочком, с оглядкой, заметно побаиваясь.
— Что это он на меня? — изображая улыбку, спросил мастер.
Я не упустил случая съязвить:
— Он привык к запаху моря, а от вас пахнет духами.
Когда они ушли, я похвалил песика:
— Ну, молодец, молодец! Не каждый осмелится начальство облаять, молодец!
Выяснилось, что этого пса зовут Бич. Мало того, он знаком всему громадному коллективу ремонтного завода. Это было для меня открытием. Началось с малого.