Снегу в ту ночь выпало много, но на тёплой ещё земле, он скоро растаял.
И всё - таки зима началась. Дней через десять после первого снегопада, наступили сильные морозы, - стылая земля трескалась, и лужи на дорогах промерзли до дна...
Следующий снег выпал уже днём и остался лежать белым слоем подмороженной крупы, на которую, уже через три дня навалило зимнего мягкого, бело-пушистого снега...
Снегопад продолжался почти сутки и влажными хлопьями повис на деревьях и кустах, завернул, закутал снежным покрывалом ёлки и ёлочки от вершин до корней. Ручьи и речки покрытые льдом, засыпало, замело вьюгами и казалось, что жизнь в них умерла...
Но нет. Из нор под берегом, стали по ночам вылезать кормиться на прибрежную кромку медлительные, одетые в тёплые шубы бобры, обгрызая тальниковые заросли растущие вдоль реки.
На них и охотились теперь волчица с молодым волком. С вечера, они ложились на высоком берегу, под густой ёлкой и ждали темноты. В сумерках, чуть слышно начинала булькала вода над бобровой норой-хаткой, и волки уже знали, что бобры скоро пойдут заготовлять веточный корм, на случай возможной непогоды.
Бобровое семейство, за лето успело построить высокую плотину, которая не только держала уровень, достаточный для плавания под водой, но и была складом вкусного корма, на всю длинную и холодную зиму.
Бобры выбирались из конусообразной хатки в воду, и подо льдом подплывая к плотине кормились, обгрызая вкусную кору, с брёвен и бревнышек, уложенных в "тело" плотины за лето...
В этот раз, бобр - разведчик ещё в гнезде, долго и осторожно принюхивался, прислушивался и осматривался и только потом выбрался на заснеженный лёд через промоины - отдушины. Потом, остановившись вновь, сел столбиком, смотрел и слушал... И стоило снегу с шуршанием скатиться с еловой ветки, как осторожный зверь исчезал подо льдом и долго не показывался. Но после, всё повторялось с начала...
Вслед за разведчиком, убедившись, что всё споконо, на берег выбирались другие бобры...
Волчица, наученная горьким опытом неудачных погонь в темноте, хорошо слыша бобров, кралась, ползла к ним медленно, с остановками. Молодой волк подражая ей, делал всё так же осторожно...
Вот, изнемогающая от голода и ожидания волчица вскакивала, и на прыжках бросалась к зазевавшемуся у тальниковых кустов, далеко от воды, бобру...
Но охота тут только, по сути и начиналась. Все, что было до этого, - было выслеживанием.
Волки с двух сторон набрасывались на бобра, и старались не дать ему уйти в нору...
Изнурительная борьба не всегда заканчивалась успехом. Часто, бобр, израненный, истекающий кровью, уползал, прорывался к воде и нырнув уплывал в "хатку" - конусообразный, двухметровой высоты зимний бобровой домик, заживлять свои раны.
Под прикрытием толстых стен, сделанных из веток, бревёшек и липкой грязи, сцементированных морозом, он отлёживался в галерее "хатки", на подстилке из сухой болотной травы...
Но иногда, волки загрызали бобра до смерти, оттаскивали его тушку в чащу, там наедались до отвала жирным, нежным мясом, похожим по вкусу на зайчатину - ведь бобры тоже грызуны и питаются древесной корой...
Однажды, сопротивляющийся бобр, в схватке, так прокусил лапу молодому волку, что тот несколько дней сильно хромал и не мог быстро бегать, наравне с волчицей. Но та, по - прежнему видя в нём детёныша, не оставляла его и ловила зайцев и бобров одна, а молодой, как мог, помогал ей...
В середине зимы, когда наступили сильные морозы и выпал большой снег, волчица и молодой волк присоединились к стае из пяти волков, которая пришла в их места с севера...
Во главе её, стоял вожак, светло - серый волк, со шрамом на левом глазу, отчего это глаз всегда был полузакрыт и выражение на морде, казалось от этого злым и подозрительным.
В стае уже была волчица, два волка первогодка, ровесники нашему Одиночке (назовём его так для удобства различения) и один по второму году. Всего их стало семь...
Для всего живого в округе стая сделалась настоящим бедствием. Делая по полям и лесам круги длинной в пять - шесть дней, волки постепенно загрызли и съели всех молодых кабанов, много лосей и даже бобров, которых вылавливали попутно, во время оттепелей, когда те выбирались из воды на поверхность заснеженных берегов.
А снегу нападало за зиму около метра, и люди передвигались от деревни к деревне, только по прочищенным трактором дорогам...
Наконец наступила весна, и перед тем, как разбиться на пары, волки в стае начали грызться из - за двух самок. Но и самки между собой не ладили и в один страшный момент, вторая волчица напала неожиданно на мать Одиночки и загрызла её до смерти.
Одиночка остался около волчицы умершей от тяжёлых ран, а стая ушла дальше...
После того, как мать его умерла, молодой волк долго выл, изливая свою тоску, переживая своё наступившее так внезапно, одиночество. Он долго оставался рядом с неподвижным телом волчицы, но голод погнал его вперёд, и он ушёл на север, на поиски новой стаи...
Прошло три года...
Одинокий стал крупным, сильным волком. Его боялись и не любили в новой стае за необщительный, мстительный характер. Когда Одиночке пошёл третий год, он, в весенних драках отбил себе волчицу и вместе с народившимися волками составил свою стаю, в которой стал вожаком. Его волчица, была ему верной подругой и помощницей в погонях и разбоях...
... И, наконец, настал такой момент, когда Одиночка вернулся в места, где он родился и вырос, где был тот овраг и та нора, вылезая из которой, он впервые увидел солнце и небо.
Как - то, остановившись на днёвку вблизи старого логова, он ночью услышал, как лаяла собака в той самой деревне, к которой водила его мать - волчица, много лет назад.
Под утро, в тумане, оставив свою стаю в лесу, Одиночка подошёл низиной к броду через речку, и долго стоял там неподвижно, совсем недалеко от домов, слушал и нюхал воздух, и шерсть на его загривке вставала дыбом при звуках доносившихся от человеческого жилья.
Когда рассвело и из тумана выделились тёмные силуэты редких сосен, стоявших на высоком берегу, волк стронулся с места и ушёл догонять стаю.
Его подруга в тот год не смогла родить...
По последнему снегу, когда они уже вдвоём охотились на крупную лосиху, волчица получила сильный удар лосинным копытом по отяжелевшему брюху. После удара, она отползла в кусты и несколько дней лежала, там находясь между жизнью и смертью - острое копыто рассекло кожу и сломало несколько рёбер...
Одиночка охотился в округе и приносил волчице куски окровавленного мяса, но она не могла есть и только жалобно повизгивая, благодарно лизала его в нос...
Через некоторое время, она начала вставать на ноги, ходила к ручью на водопой, но потом снова ложилась. Она отощала и серая шерсть висела на рёбрах клочьями.
Вскоре, она начала понемногу есть свежее мясо и лизать кровь придушенных зайцев и тетеревов, которых приносил ей заботливый Одиночка.
Через неделю , волчица начала поправляться, но волчат в том году у неё уже не было...
Подошла осень...
Волчица совсем выздоровела, и только на бегу, чуть прихрамывала на левую заднюю ногу - удар копытом перебил связки сухожилий с левой стороны...
Две ночи назад, далеко - далеко на западе, они услышали из темноты волчий вой. Одиночка насторожился, а волчица долго слушала, потом подошла к нему, и словно успокаивая, положила голову на его мощный загривок. Одиночка пошевелился, лизнул волчицу в нос, и они тронулись вверх, по дну оврага, в поисках удобной и безопасной днёвки...
К этому времени Одиночка превратился в матёрого зверя - его острые клыки сверкали как ножи в мощной белозубой пасти, а широкая грудь с тёмно - серой гривой длинных волос, свисала вниз с мускулистых высоких плеч, придавая ему массивный и уверенный вид.