Рубос перевел дыхание:
— А ты опять чикался с этими мерзавцами. Сколько раз тебе говорил, их нужно кончать или арестовывать. Теперь придется атаковать еще раз, чтобы…
— Дадим им уйти, они и так уже наложили в штаны, — прервал его Лотар. — Впереди еще сотни три непуганых, а то и больше. Надерешься вдоволь.
Сухмет на мгновение прикрыл глаза, оценивая тех, кто бродил среди развалин.
— Осталось не больше сотни. Остальные удрали в лес. Нас приняли за передовой отряд из города.
Рубос повернул к нему голову:
— Почему?
— На самом деле они боятся, — пожал плечами Сухмет. — Стало светать, мы их здорово потрепали. А вдруг из тумана появятся другие разъезды из Мирама — стражники, солдаты, городская охрана…
— Замок развалить не боялись, — буркнул Рубос.
— Боялись. И собак боялись, и тебя теперь боятся, и стражников. Только вот не знают, что делать, и решили воспользоваться случаем. Слабые люди.
— Ладно, — прервал их Лотар, — нужно двигаться вперед, пока еще можно спасти кого-нибудь.
Сухмет опять закрыл глаза. Потом открыл, встретился взглядом с Лотаром и покачал головой.
— Что, неужели эти мерзавцы не берут пленных? — спросил Рубос с болью в голосе.
— Берут, но пленные уже в лесу, их уже увели, как скот, как часть награбленного.
Лотар провел рукой по ежику волос, торчащих над налобной пластиной. Шлем он не любил и носил очень редко. А в этот раз вообще драться не собирался, поэтому остался в самых легких доспехах, чтобы не утомлять лошадь. Впрочем, доспехи в самом деле не понадобились.
— Ладно, поехали. Нужно все-таки посмотреть, что внутри творится.
Два или три раза казалось, что кони не смогут перебраться через стены, сложенные из тяжелых, огромных блоков, которые теперь были рассыпаны, как детские чурочки, — беспорядочной кучей. Но кони оказались вполне привычными к горным дорогам и справились. Уж очень не хотелось Лотару оставлять коней, потому что для их охраны пришлось бы разделиться с Рубосом, а он, несмотря на пылавшую в нем злобу и ненависть к грабителям, мог понадобиться.
Едва они оказались в замке, стало ясно, что больше всего досталось детинцу. Его просто-напросто сровняли с землей. При виде беспорядочной кучи мусора, в которую превратилось главное строение замка, странно было вспоминать, сколько добра тащили на себе женщины. Все, что когда-то было теремом и службами замка, все, где могли жить люди, превратилось в груду обломков. Кроме того, что строения были развалены, на них еще хорошенько потоптались, словно рачительная хозяйка толкла это место гигантской толкушкой, вминая камни в землю и сокрушая самое основание замка.
— Мне кажется, смотреть тут не на что, — буркнул Сухмет. — Не знаю, кто как, а я ничего не чувствую, кроме гари и свежей крови.
Лотар кивнул. Чутье тут не помогало, тут следовало думать и рассуждать. Например, он никак не мог определить место, где иссякла ярость гигантских псов. Похоже, они так и не успокоились, даже сокрушив внутренние строения замка.
— Значит, они не нашли того, что тут искали, — решил он наконец.
— Что они искали? — спросил его Рубос.
— Не знаю.
Из серых клубов дыма, расползающегося от горящих сараюшек у дальней от ворот стены, снова появились мародеры. В отличие от первой банды, эти держались довольно трусливо. Стоило Рубосу, не сходя с коня, сдернуть с мертвого стражника, полузасыпанного обломками кирпича, лук с колчаном и выпустить в их сторону полдюжины стрел, как они рассеялись, словно их и не было. Три тела, впрочем, остались на земле.
Рубос хмыкнул, довольный, разжал пальцы, и лук глухо стукнулся о камни.
— Ну ладно. Кажется, эти и в самом деле научились прятаться. — Он повернулся к Лотару: — Может, устроим им засаду в поле? В тумане они нас подпустят так близко, что мы успеем десяток-другой…
Лотар тоже выпустил трофейный меч, который сегодня служил ему верой и правдой, а теперь стал совсем не нужен. Клинок зазвенел, казалось, на весь замок, вернее, на все развалины.
— Рубос, наше дело не отдельных вилланов ловить, а выяснить, что тут происходит.
Рубос снял свой шлем, вытер пот, приладил шлем на передней луке, чтобы было не так жарко, и вздохнул:
— Ну и что теперь делать будем?
— Пока просто смотреть. Просто смотреть, — повторил Лотар и тронул коня, направляясь вдоль внутренней стены туда, где собаки, похоже, ворвались в замок. Он ехал спокойно, расслабленно, медленно покачивая головой и намереваясь действительно смотреть.
Какой-то отдаленной, едва осознаваемой частью своего восприятия он оказался вместе с теми мародерами, которые прятались в развалинах и сейчас смотрели на него. Почему-то он знал: сегодня на них нападать больше не будут. Кто-то предупредил бандитов, что сейчас это бесполезно. Но это не значило, что они не нападут в будущем, когда будет готово что-то, что позволит одолеть наемников князя, которые сегодня кажутся неуязвимыми и едут так спокойно, словно ничего не боятся…
Лотар встряхнулся, как пес, отгоняя дурманящие волны чужого страха, смешанного с ненавистью. Даже Рубос при всей его готовности ненавидеть противника никогда не испытывал такой дикой, такой нечеловеческой злобы. Возможно, об этом тоже следовало подумать.
ГЛАВА 8
— Пожалуй, они ушли тут, — сказал Лотар, указывая на широкий, саженей пять у основания, пролом в стене.
Сухмет хмуро проверил свои ощущения.
— Господин мой, мне кажется, они убегали разными путями.
— Но самые большие убегали тут.
Сухмет махнул рукой:
— Пусть так. Хорошо бы они потом побежали одной сворой.
— Это мы сейчас проверим.
С этими словами Лотар направил свою лошадь к проломленной стене. Лошадь заупрямилась, и Л отару пришлось внутренне убеждать ее, что она справится.
Лошадь пугалась каждый раз, когда ступала на развороченные каменные блоки, на обломки каменной кладки, на каждый бугорок, припорошенный свежей известковой пылью. Лотар прекрасно понимал, чего она боялась. Вот-вот, казалось лошади, эта неверная и предательская поверхность подведет, и ноги, чудесные тонкие ноги, способные нести вперед ее тело с такой легкостью и силой, окажутся меж камней, сломаются… И тогда уже не будет веселых скачек наперегонки с жеребцами, не будет спокойного стойла с торбой сладкого овса, не будет ведер теплой воды, в которую сердобольный конюх иногда подмешивал так аппетитно пахнущее вино…
Лотар тряхнул головой и погладил кобылку между ушами. Не волнуйся, я все вижу и не тороплю тебя, сказал он ей, стараясь быть понятным. Ты пройдешь тут, как тень проскальзывает по утренним кустам вдоль дороги. Лошадь тихонько заржала и пошла уверенней.
Лотар обернулся. Конь Рубоса шел за кобылой след в след. А Сухмет, прищурившись, смотрел на Лотара и думал о том, что сейчас увидел. Конечно, он увидел все.
Ладно, решил Лотар, пора заняться делом. Он осмотрелся. Собакам, конечно, было легче. Они не боялись сломать ноги, не боялись поцарапаться в этом тесном для них проломе. Они перепрыгивали через каменное крошево, которое сужало пролом, и неслись куда-то вперед.
Лотар закрыл глаза, полностью сосредоточившись на возникающей в его сознании картине. Собак было не очень много, всего пять или семь. Еще столько же выбралось из замка другими путями. Одна огромная псина, отливая под лучами поздних звезд гранитным блеском, попыталась перепрыгнуть через стену, которая показалась ей не очень высокой.
Она рухнула брюхом прямо на стену, продавила ее, громовым лаем отозвалась на боль и забилась, выпрастывая задние лапы, чтобы одним рывком освободиться из неожиданной ловушки. Вот она уперлась передними лапами в ров, вот нашла опору, несмотря на осыпающуюся землю, рванулась… И умчалась следом за остальными.
Лотар открыл глаза. Они выбрались наружу. Ров был засыпан обломками, его лошадка прекрасно нашла самую короткую дорогу и сейчас поджидала жеребца Рубоса и малолетку Сухмета, отчаянно гордясь собой. Он похлопал ее по шее. Кобылка восприняла похвалу как должное.