— Помнишь, папа, как Ужвий держит эпизод с бунтующими матросами? Помнишь?! — горячилась Дина. — Я чувствовала, какая она Оксана. Ведь слов там почти нет, а как она здорово руководит ими!
— По системе Станиславского, разумеется, — пряча улыбку, серьезно уточняет Валентина Григорьевна. — Так кем станет наша дочка, актрисой или режиссером?
— Да ну тебя, мамочка, — рассердилась Дина.
Однако в девятом классе Дина неожиданно для самой себя поставила школьный спектакль по Горькому «На дне», а через год взялась за пьесу американца Сиднея Кингсли «Люди в белых халатах». Его доктор Фергюссон оказался весьма симпатичным человеком, истинным врачом и ревнителем принципа «бедные и богатые равны для врача».
— Вполне прилично, — похвалил руководитель студии дворца пионеров Виктор Иванович Хохряков.
Высокое искусство и служебные собаки органично сочетались в жизни девочки. Она следила за всеми новинками по собачьему делу. Приобретался каждый выпуск «Собаководства». В книжном магазине просила знакомую продавщицу оставить «наденек» пособие Урбановича «Новые кадры специалистов служебного собаководства».
— Прибереги, Наталка. Расхватают, — беспокоилась Дина. — Честное слово, завтра примчусь. У Бибы получка.
И потрепала за ухом Файнгара. Пес через час заступал на дежурство, Дина забежала в магазин по пути.
— Да не журись, будет тебе книжка, — Наталка перегнулась через прилавок и прошептала. — Слушай, Динка. Правду говорят, что Биба жулика словил?
Файнгар служил в центральном универмаге, охраняя ювелирный отдел. Каждый вечер за пятнадцать минут до закрытия Дина или Валентина Григорьевна приводили собаку. «Девчата, главный охранник явился!» — кричали сотрудники товаркам из ювелирного. Когда за последним покупателем запирались двери, в секции появлялся Файнгар. Пес прохаживался вдоль прилавка, обнюхивал знакомые углы, наконец, томно вздыхал и запрыгивал… на стеклянную витрину прилавка. Когда подобный финт впервые увидел заведующий секцией, то едва не упал в обморок:
— Люди добрые, там же товара на сумасшедшие деньги! Этот громила угрохает витрину, и что мы будем иметь от золота? Лом? А камушки — сапфиры, рубины, бриллианты, наконец, — одна крошка останется. Кто все это купит, я вас спрашиваю?! А ну слазь немедленно, рыжий пират!
Пес и ухом не повел, а начальник охраны универмага пробасил:
— Стекла не подавятся — толстые. А что собачка на драгоценностях лежит — так даже лучше. Никто не посмеет даже близко подойти. Вы попробуйте сами.
Желающих «попробовать» не нашлось, и под стенания заведующего — «на вашу ответственность, товарищи» — все разошлись по домам. Файнгар возлежал на блестящем ложе царственно и невозмутимо, подобно сфинксу. Наутро все оказалось в полном порядке. Старшая продавщица Марина лишь смахнула с витрины пару рыжих волосинок. Все время, что Файнгар сторожил золото и прочие ценности, он неизменно укладывался на стеклянную поверхность. Из других секций специально приходили посмотреть на церемонию вступления на пост главного охранника.
— Ну, Динка, скажи — словил Файнгар бандюгана? — изнывала от любопытства Наталка. — Погладить-то можно? У-у, моя лапочка.
Файнгар был персоной знаменитой, ему дозволялось приходить в книжный, что категорически запрещалось остальному собачьему племени города.
— Словил, словил, — хихикнула Дина. Вот и пойми, правду говорит или шутит. — Ну, мы побежали. Не забудь — обещала!
В Карповском саду на площадке появилось объявление. Приглашали собаководов, желающих овладеть спецкурсом. В программу входили: задержание и конвоирование человека, работа по следу, служба передачи на видимые и невидимые посты и санитарная служба. Разумеется, Дина записалась.
— Чертовски интересно, — взахлеб делилась впечатлениями Дина. — Оказывается, собачий нос способен различать сотни запахов. Сейчас мы заняты выборкой человека. Сейчас покажу. Дай, папа, носовой платок.
Усадив Файнгара, приложила пропитанный табаком платок к носу недовольного пса, велела:
— Нюхай, Файнгар, нюхай.
Пес расчихался, но послушно потянул носом.
— Ищи, Файнгар. Ищи.
Пес радостно кинулся к Соломону Ефимовичу. Поставил лапы на грудь и, облобызав лицо, торжествующе оглядел присутствующих.
— Да уж, — хохотал Соломон Ефимович, вытираясь после любвеобильных лобзаний Бибы, — сразу нашел преступника.