— Да-а, после сорока и с нами, и с нашими знакомыми всякое может случиться. — Нитта указал пальцем на фамилию отправителя, указанную на открытке, и улыбнулся Ханаэ: — А когда это ты успела замуж выскочить?
Ханаэ рассмеялась:
— Да это не то, что ты подумал. Просто я наконец решила открыть свою настоящую фамилию.
— Настоящую фамилию? Разве твоя фамилия Конда? Ты же всегда была Миёси. — Нитта сказал это как бы по инерции, совершенно не задумываясь.
— Да вообще-то я была Миёси, но в тот год, когда мы окончили школу, стала Кондой. Меня удочерили. Ты же помнишь Конду?
— Это тот старик, у которого были дома?
Ханаэ кивнула и, пообещав, что после все объяснит, снова направилась к посетителям.
Для ресторанчика, открывшегося всего три месяца назад, здесь, похоже, было уже много завсегдатаев. Появлялись все новые и новые посетители, и после девяти Нитта решил, что пора уходить.
Ханаэ, сняв фартук, проводила его до выхода и спросила, где он сейчас живет.
— В Котоэн. Садишься на электричку "Саккю", а потом на северном выходе в Нисиномии пересаживаешься на Такарадзуку. Если заезжать сюда, в Амагасаки, то лучше ехать до Наруо, и дальше по этой линии до Нисиномии. Чуточку дольше получается…
— Да разве это чуточку? Но все равно появляйся хоть иногда, ладно? — Ханаэ пожала ему руку. Нитта уже сделал шаг, чтобы идти, но вдруг остановился и спросил:
— Так ты ни разу замужем и не была?
— Так получилось, за мамой надо было ухаживать. Она впала в маразм, да такой, что хоть в учебнике по медицине о ней писать. И так целых шесть лет. А последние три года она даже меня перестала узнавать.
Ханаэ поправила гладко зачесанные назад и аккуратно уложенные волосы, легко коснувшись черепахового гребня. Нитта на одно мгновение увидел обнаженную руку в широком рукаве ее кимоно. Он почувствовал необъяснимое волнение и поспешно, чтобы Ханаэ этого не заметила, перевел взгляд на здание фирмы, торговавшей алтарями.
— Кто бы мог подумать, что та никудышная лавка превратится в огромную фирму! Помню, когда мы учились в школе, это место казалось каким-то зловещим, даже более мрачным, чем кладбище.
С этими словами он повернулся и зашагал к вокзалу.
— А сколько лет твоему ребенку? — спросила вдогонку Ханаэ.
— В этом году идет в повышенную школу, сейчас к экзаменам готовится.
— А как жена?
— Да нормально. Только об этих экзаменах и думает, вся на нервах…
Смеющийся голос Ханаэ еще немного слышался за створчатыми дверями, а потом пропал. Нитта поднял воротник и, не оглядываясь, зашагал по улицам ночного города, изменившимся местами до неузнаваемости…
Отца Нитты перевели по работе в Вакаяму, куда его семья и переехала позже. Получается, что он вернулся в Амагасаки через двадцать девять лет. Здесь он рос с пяти лет, и все его детство прошло в этом городе.
Он помнил эту дорогу. Здесь жила семья старьевщика, он собирал металлолом, у них еще была большая рыжая собака. Как же ее звали, собаку-то?.. Старьевщик этот исчез как-то ночью, сбежал от кредиторов, и собаку забрали живодеры. Они задушили ее проволокой…
Если пойти прямо, то можно, как и раньше, выйти к окраине торгового квартала, который растянулся на запад от вокзала.
Ну да, там была какая-то контора, где собирались мафиози. Интересно, сохранилась ли она… Сын одного из них, тихий, неприметный мальчик, отличник такой, учился в их школе, в параллельном классе с Ниттой. Представить себе, что он пошел по стопам папаши и стал главарем преступной группировки, как-то трудно…
Не доходя торгового квартала, Нитта свернул на восток. Заглянул в витрину ресторанчика, где подают жареные потроха. Где-то рядом здесь должна быть баня. Помнится, сын банщика, учившийся с ним в одном классе, все хвастался, что видел голыми девчонок из их школы[3]. Кониси тогда почему-то рассердился и поколотил этого типа.
Из их класса человек восемь — неизвестно где, а троих уже нет в живых. В Амагасаки живут только шесть человек, а остальных судьба разбросала почти по всей Японии. Некоторые даже за границей: одна девчонка уехала с мужем в Таиланд, а один парень работает в Нью-Йорке.
Нитта с теплотой подумал об этом, ставшем ему родным городе, грязном и прокопченном, который принимал всех: здесь жили и бедняки, которые неизвестно откуда появлялись, делали передышку и двигали дальше, гонимые судьбой, и те, кто, играя с законом, зарабатывали шальные деньги.
3
В небольших частных банях в Японии есть возвышение, где располагается касса и откуда тому, кто сидит за ней (обычно владелец или кто-то из членов его семьи), видны раздевалки обоих отделений.