Хозяин тоже выносил из дома вещи.
«Эк, сколько добра у нас!» — с гордостью думал Трезор Барбосович.
Хозяин грузился долго и обстоятельно, по-хозяйски. На три грузовика. Костогрызов исподлобья наблюдал за грузчиками — кабы не утащили чего — и ждал своего часа. Наконец он настал. Хозяин подошел к Трезору, снял с него ошейник, отстегнул от конуры цепь, долго в раздумье смотрел на них. Потом закинул ошейник в кузов, а цепь бросил в конуру. Трезор Барбосович взглядом указал хозяину на свой ящик с добром, мол, смотри, тоже собрал самое необходимое. Но тот, даже не глядя в его сторону, пошел к машине, сел в кабину и уехал.
Трезор Барбосович ничего не понимал. Он застыл: сидел у конуры и смотрел на калитку, которая впервые в жизни в этом дворе была распахнута настежь.
Заглянул Жулик.
— Трезор, там уже и кран приехал, и бульдозеры, и экскаваторы! — Захлебываясь от возбуждения, заливался он лаем, но вдруг замолчал и удивленно оглядел пустой двор. — А хозяин твой где?
Трезор Барбосович промолчал. Он вдруг понял, что и он вещь. Вещь, нужная хозяину до поры до времени. И все добро, накопленное им за свою жизнь, на поверку оказалось просто старым хламьем…
— Жулик, где же ты? — послышалось с улицы. — Полезай скорее в машину, в новом дворе теперь будешь жить!
— Зовут, — сказал Жулик. Он посмотрел на улицу, потом на Трезора, снова на улицу… Уселся, почесал задней лапой за ухом. Во взгляде его появилась серьезная озабоченность.
— Жулик! — вновь донеслось с улицы.
— Поезжайте! — гавкнул Жулик в ответ. — Мы с Трезоркой после сами доберемся.
Александр Шведов
ТРЕТЬЯ СТРЕЛА
(Сказка для детей XXI века)
Жил-был на свете, как водится, старик. И было у него, как вы, наверное, уже догадались, три сына. Ну и уж поскольку люди тут собрались начитанные, одной традиции ради напомню: двое было умных, а третий… а вот и нет! Совершенно я с вами не согласен, что он был дурак. Он был студент! Что? Одно и то же? Гм-гм… можно поспорить, но не сейчас.
Итак, третий был студент. Вполне законно возникает вопрос: кто же тогда были средний и старший? Старший был врач, а средний… средний? Гм… Кажется, что-то, связанное с ЭВМ. Ну, не суть важно.
Значит, жили они, поживали, и все было оно ничего, да втемяшилось старику в голову — женить сыновей. И не просто женить, а всех разом.
Надо тут сказать, что папаша упрям был, и ежели какая мыслишка ему на ум взбредет, то он хоть тресни, а на своем настоит.
Выносил он эту идею до полного созревания, да раз за обедом и говорит:
— Ну вот, сынки, слушайте, значит, мою отцовскую волю. — И он внимательно посмотрел на трех сыновей, сидящих за обеденным столом, желая знать, какое впечатление на них оказало это торжественное вступление.
При внимательном осмотре он убедился, что это тщательно продуманное вступление не произвело никакого впечатления, скорее, даже не было услышано.
Старший был поглощен котлетой и толстенным медицинским журналом, средний уткнулся в «64», а младший, Ивашка, по-студенчески быстро уплетая, читал «Аэропорт» Хейли.
Такое невнимание вывело старика из себя.
— Я кому говорю, вахлацкое вы племя?! — взорвался он.
— А в чем собственно… э… дело? — спросил средний.
— А дело э-э в том! Отца слушать надо.
— Слушаем! — в один голос откликнулись все трое.
— То-то! — проворчал старик. — Слушайте, соколики, мою волю: жениться вам пора!
— Это в каком… э… смысле? — спросил средний.
— В прямом! — опять разозлился старик. — В том самом, в котором все нормальные люди женятся!
— На ком? — удивился старший.
— На корове! — взорвался старик. — Девчонки у вас есть?
Старший и средний недоуменно посмотрели друг на друга.
— Так!.. — произнес старик. — А вы вообще заметили, что у света есть вторая половина, а? Должно же было у вас зародиться подозрение, что неспроста на свете существуют девушки? Или вы… — тут он заметил, что Ивашка под шумок снова занялся Хейли.
— Ивашка! Тебя что, не касается, поросенок ты этакий?!
— А я что, — пробормотал Ивашка, пряча книгу. — Я хоть сейчас!
— Значит, девушек у вас нету, — проговорил немного погодя старик. — Тогда поступать будем, как народная мудрость учит.