Слова эти, наверное, как никогда, современны, ибо нынче честность, самоотверженность, самоотдача без высокого профессионального мастерства значат немного. Не случайно неумение толково трудиться директор отождествляет с бесхозяйственностью.
Впрочем, такое обобщение может показаться и несправедливым. Но прислушаемся к директору совхоза повнимательнее.
«— За что вы взялись, цыплята? — (выговаривает он студентам, имея в виду дом, который они взялись строить для совхозных животноводов). — Это ведь дом для людей, дом!»
И слово «дом» в его устах звучит так же весомо и значимо, как и «хлеб».
«Ведь это наш дом…» — настойчиво подчеркивает он, доводя свою мысль до обобщения прямо-таки философского:
«…Наш дом… Наша земля. Если отвлечься от мелочей, ведь она у нас терпеливая, матушка. И, главное, одна. На все времена».
Мастерство — составная часть профессиональной честности, четкого выполнения взятых на себя деловых обязательств. А это уже, как утверждает автор повести образом того же директора совхоза, — категория не только экономическая, но во многом и нравственная. Вот, например, как в этой связи объясняет директор суть тех последствий, которые последуют неизбежно за срывом сроков сдачи строящегося студентами дома:
«…Я обещал бригадирше полеводческой бригады-2 вручить ключи от ее квартиры за месяц до ноябрьских праздников. Вы меня обманете, я — ее, она — меня. Так и пойдет нитка на клубок мотаться. — Он вздохнул и с силой вытолкнул из себя. — Я за десять лет директорства никому ни в чем не соврал, ребята. И моего бригадира, и других рабочих обманывать не собираюсь. Это мне экономически не выгодно».
Сразу вспоминается притча о трех плотниках, рассказанная прорабом Цыпкиным в повести В. Шпаликова «Двадцать километров в час». В принципе, здесь ставится тот же вопрос — кто ты в деле, какой ты?
Директору совхоза в повести противопоставлен командир стройотряда Кочетков. Он еще только постигает руководящие премудрости, но молодой студенческий руководитель в сравнении со своим пожилые коллегой оказывается, как ни удивительно, гораздо более архаичным и консервативным, требуя от отряда беспрекословного подчинения и голого энтузиазма, игнорируя профессиональное умение и четкую организацию труда.
«А жить — это вкалывать до пота, петь — до хрипоты, любить — до боли» — вот его кредо, которое он любит декламировать. На деле же все это оказывается чистейшей воды демагогией, как, впрочем, и те «деловые» принципы, которые Кочетков навязывает бойцам отряда:
«— Стройотряд, ребята, — это школа трудовой закалки. Все равны, поэтому у нас коммуна. Все получают поровну, чтобы не держались за легкие и не бегали от тяжелых работ».
В образе Кочеткова, как ни странно его видеть в молодом человеке 80-х годов, зародыш приснопамятного руководителя типа «давай-давай», того самого, чей волюнтаризм, нахрапистость, партизанщина в решении сложнейших хозяйственных вопросов причинили в свое время немало бед не только нашей экономике, но и всему нашему общественному климату.
Одной из отличительных особенностей данного типа как раз и является полная безнравственность в решении как производственных, так и социальных вопросов. Это красноречиво подтверждает эпизод из повести «Последние каникулы», в котором бойцы отряда по приказу Кочеткова пытаются разломать для строительных нужд старую церковь, в которой во время войны спасались деревенские жители и которая стала для них реликвией.
«— Да вы что? — хрипло спросил директор, быстро оглядывая весь отряд. — Как вы можете? Это же ведь… Зачем? Что за баловство?
Командир, крякнув, поднялся:
— Это не баловство. Это я велел. Ну? Бутового камня нет — не достал. Камень сейчас — проблема. Вот так!
— Да нельзя же так — любой ценой! — дернулся директор и повернулся к командиру спиной. — Ведь это памятник, неужто непонятно вам? Да после всего, что эти люди здесь пережили, — это памятник! Прошлому их. Войне! Крови сколько на этих камнях, ребята!.. Что же вы — варвары? Или без роду, без племени? Да кто же вы, ребята?
— Я виноват, — подошел к директору красный до ушей Сережа-комиссар. — Они ни при чем. Не подумал я.
— Обожди виноватиться, — оборвал его командир. — Не лезь, не спеши. Это еще как дело повернуть. А что случилось-то? — Он склонил голову набок, смотря на директора. — Вам дом нужен? А бутовый камень у вас есть? Нету! Сами себе сук рубите, на котором сидеть хотите. Необходимость была — вот что скажу. И спокойно, голос на меня не повышайте. — Командир повернулся к отряду: — Все, ребята. Собирайте инструмент, пошли на обед. Работы, похоже, сегодня не будет.