Наверное, не много найдется в мире памятников массовым изделиям промышленности. Но именно такой чести удостоились две советские машины — прославленный танк Великой Отечественной Т-34 и скромный герой освоения целины гусеничный трактор ДТ-54. Нашу «тридцатьчетверку» вознесли на пьедестал памяти те города — советские и зарубежные — куда она врывалась первым вестником освобождения, вышибая фашистских захватчиков. А полюбившиеся целинникам безотказные «дэтэшки» ныне высятся над хлебами среди степных просторов Казахстана и Сибири.
«Перекуем мечи на орала» — так назвал свою прекрасную работу советский скульптор Евгений Вучетич. Не знаменательно ли, что бронзовая фигура богатыря с молотом в одной руке и с мечом, в котором уже угадывается будущий лемех, — в другой, отлита именно в те годы, когда тысячи новых крепких плугов взрезывали целину и вековую залежь на востоке страны! И стоит эта выразительная статуя в центре Нью-Йорка у входа в здание Организации Объединенных Наций.
Только не забота о мире движет политикой держав, объединившихся в зловещем блоке НАТО. Неймется им, давно мечтающим сокрушить социализм. Правда, времена не те, чтобы лезть в открытую: слишком силен противник, слишком памятны уроки истории…
Читатель вправе спросить: да что же это все про историю? Ведь о хлебе речь, о сегодняшнем…
Но в том-то и дело, что хлеб — слово особое, многозначное. Это целое понятие, притом историческое. В знаменитом Толковом словаре Владимира Даля ему посвящены почти две страницы убористого текста.
«Хлеб — колосовые растенья с мучнистыми зернами, коими человек питается и коих посев и жатва — основа сельского хозяйства…» Хлеб на корню, хлеб в снопах, в копнах и кладях, хлеб в виде чистого зерна, хлеб печеный — черный, белый, а также калач, пирог, булка — все это хлеб…
Вместе с тем хлеб это и «всякая пища человека, харчи, продовольствие».
И наконец хлеб — «все вообще насущные, житейские потребности».
Сегодня нам, пожалуй, мало и такого расширительного толкования древнейшего слова. Появились новые понятия — «уровень жизни», «качество жизни». Подразумеваются тут и продукты питания, и одежда, и жилище, и блага культуры, причем все это на уровне возросших потребностей человека эпохи развитого социализма.
Но мы все же вернемся к хлебу в значении «пища, продовольствие». Потому что документ, принятый Майским пленумом Центрального Комитета нашей партии, так и назван, просто и внушительно: «Продовольственная программа СССР».
Когда знакомишься с этим документом, исторические параллели и сравнения возникают сами собой.
В самом деле, если ленинский декрет наделил землей миллионы и миллионы крестьян, если по ленинскому кооперативному плану затем эти крестьяне объединились в колхозы, что означало победу социализма в деревне, то мы по справедливости называем это великими этапами в развитии сельского хозяйства и в жизни всей страны.
А Продовольственная программа мне представляется как венец всей этой огромной работы, потому что речь в ней идет не просто об очередных мерах по дальнейшему подъему сельского хозяйства, а о достижении конечного результата: дать населению столько продуктов питания и в таком наборе, сколько нужно по научным медицинским нормам. То есть для здоровой и радостной жизни каждого советского человека. Задача — грандиозная! И решать ее не только тем, кто работает на полях и фермах.
Современное село, где проживает чуть больше одной трети населения страны (а перед войной было две трети), в сильнейшей степени привязано к городу.
Участие горожан в сельскохозяйственном производстве — это прежде всего выпуск машин, орудий для обработки земли, для посева и уборки урожая, это поставки на село минеральных удобрений, автомобилей, строительных материалов, это строительство дорог, ремонтных мастерских, скотных дворов, клубов, жилых домов, больниц, магазинов, это подготовка кадров для работы в сельской местности, это, наконец, культурное и бытовое обслуживание деревенских жителей…
Есть у экономистов такой термин: энерговооруженность труда. Так вот, сейчас на одного работника сельского хозяйства в среднем приходится без малого 26 лошадиных сил мощности различных моторов, которыми оснащена деревня. Это примерно в 15 раз больше, чем было до войны.
А почему я опять вспомнил войну, так это потому, что мне тогда пришлось как-то косить хлеб обыкновенной литовкой, к которой приделаны были деревянные грабельки — чтобы срезанные косой колосья не рассыпались по стерне, а укладывались в валочек. Называлось это «крюк». Ужасно тяжело таким орудием работать, особенно с непривычки да с голодухи…