Многие критики и литературоведы увлеченно изучали творческое наследие писателя. Достаточно перечислить хотя бы несколько фамилий: Л. Михайлова, В. Россельс, В. Сандлер, В. Ковский, Е. Прохоров, Ю. Киркин — все они и множество других авторов внесли существенный вклад в изучение творчества А. С. Грина. Позитивная оценка современной советской критикой романтической прозы Грина совпадает с широкой популярностью ее среди читателей, как в нашей стране, так и за рубежом. Но так было далеко не всегда…
С самого начала, с первых шагов в литературе, критика заклеймила писателя, с одной стороны, как эпигона Э. Т. А. Гофмана, и с другой стороны, как последователя — «англо-американских авантюрно-фантастических беллетристов», таких, как Д. Лондон, Б. Гарт, А. Бирс, Э. По. В этом просматривается традиционная недооценка русской романтической литературы. Несомненно, Гофман сильно повлиял на русский романтизм, но это течение обмелело бы без таких имен, как В. Одоевский, Марлинский-Бестужев, А. Вельтман, А. Погорельский, Н. Гоголь, М. Лермонтов. И от кого больше взял Грин: от них или от Гофмана?
Его считали беллетристом, чьи сюжеты неправдоподобны, описания свидетельствуют о недостатке культуры, герои ходульны. Нам кажутся наивными такие заключения, но это стало возможным только после внимательного изучения метода, стиля, литературного языка Грина именно за последние 25 лет. При жизни писателя еще не было ни эталона, ни инструмента, с помощью которых можно было дать правильную оценку его творчеству. А теперь трудно представить, как Эдгара По, этого «таинственного, пугающего художника ночи», можно сопоставлять со светлым мечтателем, герои которого полны любви к прекрасному миру, мечтают и борются за свою мечту.
Все прозаические произведения А. С. Грина достаточно безболезненно можно разделить на «реальные» и «идеальные», причем к «идеальному» циклу относится большинство рассказов со специфичной географией, выдуманной самим писателем, и страна эта впоследствии удачно была названа Гринландией. Тем не менее, отнюдь не все новеллы этого цикла имеют отношение к фантастике, поскольку использование в качестве места действия несуществующих стран не является прерогативой фантастики и достаточно часто встречается в приключенческой литературе. Другое дело, если эта география перестает служить условным планом и становится в центр повествования.
В обоих циклах у Грина встречаются фантастические новеллы, но они сильно отличаются и по цели, и по общему настроению. Для «реальной фантастики» Грина более характерны психологические миниатюры, посвященные загадкам души человека, непредсказуемости ее проявлений. Иногда эти новеллы одеваются в мистические покровы. В какой-то мере они внешне созвучны новеллам Амброза Бирса, но цели их совсем иные. Для фантастики «идеального» цикла характерен подход, очень близкий тому, что мы наблюдаем в современной научной фантастике, и именно поэтому Грин близок фантастам: испытание героя в «исключительных обстоятельствах устремления к цели». Все в этих произведениях служит главной цели — проверке возможностей человека и их неисчерпаемости — острый сюжет, экзотическая природа неведомой страны, стихийные силы природы, яркий литературный слог, эксцентричная форма повествования. И это великий дар — совместить остроту и занимательность авантюрно-фантастической литературы с глубиной психологических мотивировок, направить все писательское воображение на изучение внутреннего мира человека, и не просто человека, а человека постоянно ищущего и находящего смысл существования в самом себе, в своих контактах с природой, в любви, в общении с людьми, в служении им.
Наивысшего выражения результаты этого страстного литературного поиска нашли в широко известных романах писателя, но сам путь лучше просматривается в новеллах. Основные тенденции творчества А. С. Грина достаточно хорошо освещены в литературе. То же самое можно сказать и об эволюции его метода и литературных героев. Но при этом, как правило, упор делался на произведения, ключевые для творчества Грина, а также на романы. Благодаря этому, в тени оставались иногда рассказы, быть может, не слишком ярко демонстрирующие динамику творчества, но, тем не менее, очень «гриновские». Среди таких рассказов часто встречаются фантастические, причем со значительным элементом новизны. Поэтому интересно сделать хотя бы беглый обзор творчества Александра Грина, опираясь на его фантастические новеллы, сделав попытку проследить эволюцию мировоззрения писателя и его героев. Попутно с этим без глубокой систематизации можно рассмотреть отдельные моменты, имеющие ценность, собственно, для развития научной фантастики.