«Мне это показалось похожим на ситуацию, как если бы в цирке пара хулиганов начала швырять камнями во льва, как раз тогда, когда дрессировщик засунул свою голову в пасть зверю. Хулиганам ничего бы не угрожало. Ведь между ними и опасностью находится океан, — как прутья железной клетки».365
Бург был прав: для сионистских главарей простые евреи всегда были и есть лишь обычным «расходным материалом».
Только наша гипотеза может удовлетворительно объяснить факты. С уверенностью доказать — или опровергнуть — ее можно будет лишь в том случае, если в российских архивах однажды будут рассекречены соответствующие документы. К сожалению, в обозримом будущем на возможность этого ничего не указывает.
Глава 19. Дело Демьянюка
1. Травля стариков как достижение демократической цивилизации
Вестфальские мирные договора 1748 года положили конец Тридцатилетней войне, самому ужасному и опустошительному из всех конфликтов, пережитых Европой того времени. Среди условий мира, на которые согласились враждующие стороны, была и амнистия за все совершенные в ходе войны преступления. Статья 2 Оснабрюкского договора от 24 октября 1648 года гласила:
«Обе стороны навсегда должны предать забвению и амнистии все, что было совершено той или другой враждующей стороной с начала этой смуты, чтобы ни по этой, ни по какой другой причине более не возникла какая-либо враждебность или обида; более того, все должны полностью и невзирая на лица забыть обо всех совершенных до войны или в ходе ее обидах, насилии, враждебности, ущербе и потерях, чтобы все, что одни могли бы потребовать от других, было бы навеки предано забвению».
Итак, мы видим, что стороны, подписавшие Оснабрюкский мирный договор, хотели загладить нанесенные друг другу в ходе войны раны, а не увековечить их. Они проявили этим свою мудрость.
Когда большая европейская коалиция нанесла поражение Наполеону, то его не стали судить как «агрессора» и «военного преступника», а лишь сослали на остров Эльба. После того как Наполеону удалось сбежать с острова и снова собрать сильную армию, разгромленную в битве под Ватерлоо, его все равно не судили и не повесили, а снова сослали — только уже на более отдаленный остров Святой Елены, откуда сбежать было невозможно. Победители, сделав это, постарались обезопасить себя, но им и в голову не приходило каким-либо образом задеть честь Наполеона. В то время в западном мире еще царили ценности рыцарства и уважения по отношению к смелому противнику.
И уж точно никто и подумать не мог в те годы преследовать в судебном порядке кого-то из подданных французского императора за какие-то «военные преступления», тем более спустя десятилетия после реального или мнимого поступка. Европейцу девятнадцатого века показалась бы мерзкой сама мысль о том, что, к примеру, в 1874 году можно было бы судить девяностолетнего французского офицера за то, что он в 1809 году во время войны в Испании расстрелял пленных испанских партизан.
Но все изменилось после триумфа «демократии» и «прав человека» в 1945 году. Судебный фарс в Нюрнберге, на котором победители, сами совершившие множество военных преступлений, лицемерно присвоили себе право судить побежденных и, используя принятые постфактум законы, казнить их или отправлять в тюрьму, сам по себе был окончательным отказом от рыцарских принципов. Но даже тогда, в первые послевоенные годы, почти никто не мог предвидеть, что такие процессы против людей, которым не повезло оказаться среди проигравших, будут происходить даже шесть с половиной десятилетий спустя.
Страдания Ивана Демьянюка, к сожалению, не единичный случай. В Италии уже одиннадцать лет под домашним арестом сидит Эрих Прибке (год рождения 1913), за то, что шестьдесят пять лет назад он в Риме расстрелял двух заложников. После террористического нападения коммунистических подпольщиков в марте 1944 года, жертвой которого стали тридцать три немецких полицейских (а также много мирных итальянцев), Адольф Гитлер лично отдал приказ о расстреле десяти заложников за каждого убитого немецкого полицейского. Репрессии (вполне законные по тогдашнему праву войны) были проведены на следующий день после теракта, жертвами их преимущественно были лица, уже сидевшие в тюрьме за поддержку партизан. Женщин и детей среди них не было.
«Акцию возмездия» осуществляло около шестидесяти человек, среди них семь офицеров. Одним из офицеров и был Эрих Прибке. И если бы он отказался выполнить приказ, то был бы сам расстрелян; его жена и двое детей лишились бы кормильца. Потому он сделал то, что от него требовалось.
В 1948 году в Риме состоялся процесс против участвовавших в этой операции офицеров (к солдатам и унтер-офицерам итальянское правосудие уже тогда не выдвигало никаких претензий!). Все подсудимые были признаны невиновными, ибо действовали по приказу, отказаться от выполнения которого они не могли. Наказан был лишь начальник полиции Герберт Капплер — он после смерти тридцать четвертого полицейского приказал расстрелять еще десять заложников, и суд интерпретировал это как превышение им служебных полномочий. Эрих Прибке, незадолго до того сбежавший из британского плена, жил тогда вне досягаемости правосудия, в горах Южного Тироля. В этом ему не повезло — предстань он тогда перед судом, его так же освободили бы, как и равных ему по званию сослуживцев, и ему не пришлось бы переживать драматического преследования много десятилетий спустя.
После войны Прибке с семьей эмигрировал в Аргентину, где его в 1994 году выследил один журналист. В 1995 году его выдали Италии, в 1996 году его судили, но оправдали по причине истечения срока давности. После этого в зал ворвалась банда еврейских хулиганов и взяла судей в заложники. После «изнурительных переговоров с еврейской общиной» (газета Il Messaggero, 2 августа 1996) министр юстиции Флик отдал приказ об очередном аресте Прибке и о новом судебном процессе. Суд закончился в третьей инстанции в 1998 году; как и требовала еврейская община, восьмидесятипятилетнего старика приговорили к пожизненному заключению. Из милосердия ему разрешили отбывать наказание в виде домашнего ареста, с тех пор он живет в доме своего адвоката и друга Паоло Джакини, где у него есть все — кроме свободы. Когда Прибке гуляет по Риму, его, девяностошестилетнего, всегда сопровождают два карабинера.366
Тем, кто во Второй мировой войне воевал и убивал на стороне победителей, таких наказаний могут не бояться, даже если они убили не двух, а сотни тысяч человек. Летчик Пол Тиббетс, сбросивший атомную бомбу на Хиросиму, убив одним нажатием кнопки семьдесят тысяч мирных японцев, — и еще десятки тысяч умерли мучительной смертью от последствий лучевой болезни, был награжден многочисленными наградами и продолжил после войны свою карьеру, выйдя в отставку в звании бригадного генерала.367 Как и Эрих Прибке, Тиббетс выполнял приказ, впрочем, в отличие от немца, невыполнение приказа не грозило ему смертью — в самом худшем случае его ожидало бы понижение в звании и увольнение из армии с позором. И в отличие от Прибке он никогда не выражал сочувствия своим жертвам.
Головокружительный моральный и цивилизационный прогресс, достигнутый западным миром с момента победы демократии в 1945 году, выражается в ФРГ в непрекращающейся травле стариков. Вот сообщение прессы от ноября 2009 года.
«Прокуратура Дортмунда предъявила обвинение бывшему эсесовцу за убийство в пятидесяти восьми случаях. Нынешний девяностолетний пенсионер из Дуйсбурга в марте 1945 года, будучи солдатом 5-й танковой дивизии Ваффен-СС «Викинг», принимал участие в расстреле евреев, занятых на принудительных работах, так говорится в иске Центрального ведомства по преследованию нацистских преступников. […] Массовый расстрел произошел 29 марта 1945 года в местечке Дойч-Шютцен на востоке нынешней Австрии. […] Земельный суд Дуйсбурга теперь должен принять решении об открытии судебного производства. Важную роль в этом может сыграть и состояние здоровья пенсионера. Этот суд может стать вторым большим процессом против нацистских преступников в земле Северный Рейн-Вестфалия за короткий промежуток времени. С октября идет суд в Аахене против бывшего эсесовца Генриха Бёре. Этот сейчас восьмидесятивосьмилетний человек обвиняется в расстреле трех голландских гражданских лиц в 1944 году». 368