Сравнение обеих версий книги Печерского показывает, что их содержание в основном совпадает. Тем не менее стоит отметить два приведенных ниже различия:
— согласно первой версии, позднее вошедшей в «Черную книгу», «почти каждый день» в Собибор прибывал эшелон с двумя тысячами обреченных на смерть,48 тогда как «поезда смерти» во второй версии, появившейся в 1946 году, привозили заключенных лишь через день;49
— в первой версии говорится, что Собибор на момент прибытия Печерского существовал год, и к этому времени в нем погибло 500 000 узников.50 Во втором варианте лагерь к сентябрю 1943 года функционировал уже полтора года. Точное число жертв там не называется, но если туда через день прибывал эшелон с двумя тысячами новых заключенных и их всех, за исключением горстки, тут же убивали, то число убитых возрастает примерно до 550 000 человек.
При нижеследующем анализе мы опираемся на итальянский перевод второй большей версии «Rivolta a Sobibor».
4. Выдумки Печерского
В мемуарах Печерского полно наглого вранья. Уже в самом начале, описывая длившийся четыре с половиной дня переезд в битком набитом вагоне из Минска в Собибор, автор утверждает, что он и его товарищи по несчастью не получали «ни еды, ни капли воды» (стр. 30). Но при таких условиях транспортировки большая часть депортированных умерла бы от жажды еще в дороге, однако Печерский не упоминает ни одного смертного случая. Даже «двухлетняя Нелли» пережила поездку, пусть даже только для того чтобы после прибытия сразу же быть уничтоженной в Собиборе (стр. 32). Так как немцы часть новоприбывших — среди них и самого Печерского — сразу же направили на работу в столярную мастерскую (стр. 30), с этой точки зрения представляется совершенно нелогичным, что они, стремясь получить так необходимую им рабочую силу, пожалели бы при перевозке этих рабочих пару ведер воды. Если же их целью была просто смерть депортированных, то им вполне достаточно было бы просто подержать заключенных еще какое-то время в битком набитых вагонах. Тогда бы нужно было лишь выгрузить тела погибших от жажды людей, закопать их в братских могилах и сэкономить тем самым время и силы, не строя никакого «лагеря уничтожения».
Сразу после прибытия в лагерь Печерский от одного «невысокого и коренастого еврея» узнает, что в Собиборе полным ходом уничтожают людей:
«Я заметил, что к северо-западу от нас появились клубы серого дыма, уносившиеся ветром вдаль. Воздух наполнился резким запахом, запахом дыма без огня.
— Что это там горит? — спросил я.
— Не смотри туда, — ответил еврей. — Это трупы твоих попутчиков, которых привезли вместе с тобой.
Я почувствовал, что сейчас упаду в обморок. Он продолжал:
— Ты не первый и не последний. Каждый второй день сюда прибывает эшелон с двумя тысячами человек, а лагерь существует уже полтора года» (стр. 30, 31).
Итак, в Собиборе еще в конце сентября 1943 года буквально через день погибало две тысячи евреев. Позднее Печерский постоянно упоминал о прибытии новых поездов с обреченными на смерть. Но именно с точки зрения официальной версии истории лагеря Собибор такое его представление выглядит явным анахронизмом.
Согласно ведущему эксперту по Собибору, придерживавшемуся официальной «правоверной» историографии Холокоста Юлиусу Схелфису, в лагерь с оккупированных советских территорий прибыли в общей сложности шесть, возможно восемь, партий заключенных. Эшелон, на котором привезли Печерского, был вторым по счету, а первый выехал из Минска 15 сентября 1943 года.51 По данным Схелфиса, в 1943 году помимо советских евреев в Собибор доставили 34 313 евреев из Голландии, 3 500 евреев из Франции, 14 900 евреев из генерал-губернаторства и 2 382 еврея из Скопье (нынешняя Македония).52 Схелфис утверждает, что последний состав из Голландии прибыл в Собибор 20 июля 1943 года,53 из Франции — 25 марта 1943 года,54 единственный эшелон из Скопье прибыл 30 или 31 марта 1943 года.55 Что касается генерал-губернаторства, то тут он, ссылаясь среди прочего на Ицхака Арада, упоминает составы из Галиции, прибывавшие в лагерь до июня 1943 года.56 Иными словами, между 21 июля и 14 сентября 1943 года ни одного состава с депортированными не прибыло в Собибор. Это обстоятельство согласуется с тем фактом, что Генрих Гиммлер 5 июля 1943 года приказал «преобразовать транзитный лагерь Собибор в концентрационный лагерь».57
Откуда же тогда взялись обреченные на смерть люди, поступавшие до 23 сентября в Собибор, по словам анонимного свидетеля, на которого ссылается Печерский, «через день в эшелонах в количестве двух тысяч человек в каждом»?
По словам Печерского, его «доверенное лицо» так рассказывало ему о процессе массовых убийств:
«На первый взгляд вы попадаете в самую обычную баню. Краны для холодной и горячей воды, умывальники. […] Но как только все заходят внутрь, двери с пугающим грохотом закрываются. Черная густая жидкость по спирали выливается из отверстий, сделанных в потолке. Слышны ужасные крики, но они длятся недолго, вскоре превращаются в кашель и хрипы задыхающихся в судорогах людей.[…] Через четверть часа все кончено. Пол открывается, и трупы падают в вагонетки, ожидающие этого внизу — в подвале «бани». Как только они наполняются, их тут же увозят. Все организовано по самой современной немецкой технике. Снаружи тела по определенной схеме готовятся к погребению, в ходе чего их обливают бензином и отправляют в огонь. И там они сгорают» (стр. 31).
Действительно, от такого описания кровь стынет в жилах! Но в нем есть только один маленький изъян: оно ни коим образом не совпадает с официальной исторической версией, по которой массовые убийства в Собиборе осуществлялись с помощью выхлопных газов.
К прочим несуразностям, в которых Печерский пытается убедить своих читателей, относятся в частности следующие:
— каждый раз, когда в Лагере III людей вели в замаскированное под «баню» здание для осуществления казней, немцы гоняли по двору туда и сюда триста гусей, чтобы они своим гоготом заглушали крики умирающих (стр. 36);
— от своего соузника Бера Фейнберга, парикмахера из Варшавы, Печерский узнал, что раньше из Собибора в Германию ежедневно отправлялся товарный поезд из десяти вагонов, набитых одеждой, обувью и волосами жертв (стр. 38);
— Печерский сдружился с восемнадцатилетней немецкой еврейкой по имени Лука, эмигрировавшей с родителями в Голландию в тридцатых годах. Хотя Печерский говорил только по-русски, а Лука только по-немецки и по-нидерландски, они часто вели долгие беседы один на один. Лука рассказала ему, что она работает во дворе. Через щели в палисаде там можно было «видеть мужчин, женщин и детей, которых голыми вели в лагерь III» (стр. 43). Лука сообщила Печерскому, что ее еще в восьмилетнем возрасте пытали немецкие полицейские, чтобы выбить из нее местонахождение отца-коммуниста, находившегося в розыске. Но она выдержала пытки и не выдала папу (стр. 47);
— после побега из Собибора Печерский и его соратники остановились в крестьянском доме к западу от реки Буг. Там они узнали, что немцы в этой местности построили лагерь, где из человеческих трупов изготавливают мыло (стр. 65). (Эта давно отвергнутая официальной историографией глупая сказка-страшилка о мыле из человеческого жира в послевоенный период входила в стандартный репертуар антинемецкой пропаганды ужасов)
5. Восстание 14 октября 1943 года в изложении Печерского
Но самые замечательные пассажи в мемуарах Печерского те, в которых речь идет о восстании 14 октября. Предварить их изложение стоит следующими моментами:
— если верить рассказу Печерского, во время его пребывания в Собиборе там находилось около шестисот еврейских заключенных — мужчин и женщин (стр. 40). Они знали, что немцы уже убили много сотен тысяч их единоверцев. Над ними ежедневно издевались, их избивали (день 24 сентября «прошел более-менее легко, потому что всего лишь пятнадцати из нас досталось по двадцать пять ударов плетью за недостаточное усердие в работе». — Стр. 33). Каждый из этих евреев понимал, что перед ликвидацией лагеря его убьют как нежелательного свидетеля. В этих обстоятельствах заключенным просто нечего было терять, а немцы должны были ежедневно учитывать возможность бунта. Тем более что евреи отнюдь не были безоружны: при подготовке восстания Печерский приказывает одному из своих соратников Баруху достать «примерно семьдесят заточенных ножей и опасных бритв» (стр. 44), а в столярной мастерской рабочие вполне могли воспользоваться топорами;