Геник должен был повести четырех человек в лагерь № 2. Он сначала попросил отложить это дело на завтра, но это было невозможно. Действительно, даже если подробности нашего плана были известны только комитету и небольшой группе, все заключенные чувствовали, что что-то готовится и опрашивали друг друга: «когда это будет?» Меня тоже спрашивали.
Накануне 14 октября в бараке молились. Это был праздник Йом Кипур. Некоторые им сказали: «Молитесь лучше Саше, чтобы он сам помог». — «Мы молимся Богу, чтобы он помог Саше», — ответили они.
У нас была и другая причина, не откладывать наш план[601].
14 октября Гомерский был в отпуске. Он мог вернуться. Лагерфюрер Френцель был сукин сын, но по сравнению с Гомерским — это был певчий из хора мальчиков.
«Завтра может быть слишком поздно, — сказал я Генику. — Надо делать то, что решено. И ты должен подчиниться».
Геник пришёл в 3 час. 30 минут в барак Шломы. Цибульский вместе с Шломой и[602] двумя другими пошёл с Геником во 2-й лагерь.
Потом двух офицеров убил в бараке сапожников Вайспапир в ту минуту, когда Яков вручал им сапоги.
В 4 часа 15 минут я узнал, что Цибульский, Михаил и Борух закончили своё дело в лагере № 2.
В 4 часа я встретил голландскую девушку Люку и я сказал ей: «Все офицеры будут скоро убиты, это час общего побега. Приготовься». Видя, что она дрожит, я добавил: «То, что мы делаем, это единственный способ выжить, и нам нельзя отказываться от жизни, мы должны жить, чтобы отомстить».
В 4 часа 30 минут Бжецкий вернулся из лагеря № 4 вместе с заключенными. Немного погодя пришёл унтершарфюрер Вальтер, Шлома к нему подошёл и сказал: «Ремонт барака закончен, люди не знают, что делать». Когда эсэсовец вошёл в барак, Шлома его убил.
Френцель не приходил. Потом мы поняли[603], что эсэсовец Рыба был уничтожен в гараже.
Необходимо было срочно уходить. Тогда Бжецкий дал сигнал как обычно для построения, и пленные[604] в беспорядке направились к первому блоку. Этот беспорядок раздражал часового, немца с Поволжья. Но его зарубили топорами.
В тот момент входила в первый лагерь колонна, прибывшая из второго.
Там некоторые пленные[605] поняли, что происходит. Часовой украинец-националист начал стрелять. Всё должно быть ускорено. «Вперед! Вперед!» Могущественное «ура!» увлекло всех пленных[606]. Одна группа бежала к выходу, другая с ружьями стреляла, третьи с клещами, перерезали заграждение, нам нужно было пройти минное поле. Многие наши погибли на этом поле.
Моя группа пошла к эсэсовскому домику, где местность была менее заминирована. И там мы понесли потери. Нам предстояло перейти огромную поляну между лагерем и лесом. Многие там погибли.
Наконец-то мы в лесу, но я не вижу ни Шлому, ни Люку.
Всю ночь мы шли в колонне друг за другом. Я шёл впереди, за мной Цибульский, Аркадий замыкал цепь. Мы шли молча, время от времени ракеты озаряли небо и нам приходилось ложиться на землю. Пройдя около трех километров, мы достигли канала шириной в пять-шесть метров. Довольно глубокий. Пытаясь обойти этот канал, мы заметили группу людей. Аркадий отправился в разведку ползком. Увидев, что это наши, он поднялся и позвал нас. В этой группе был Шубаев. Наши объединившиеся группы построили мостик из стволов деревьев. Я узнал, что Шлома был ранен во время побега, пробежав почти три километра, не имел больше сил, умолял, чтобы его пристрелили. Никто не захотел это сделать, он остался с группой других беглецов, которые не так быстро ходили.
Наша группа состояла из 57 человек. Вместе мы прошли ещё пять километров, потом услышали шум поезда. Мы тогда находились на лесной опушке, и перед нами простиралась местность, покрытая густым кустарником. Занималась заря и нам нужно было найти безопасное место для укрытия.
Мы были уверены, что нас ищут и думали, что маленькая роща вблизи железной дороги не привлечет внимание эсэсовцев. Мы решили провести в кустарниках день, замаскировавшись ветками.
На рассвете пошёл дождь. Аркадий и Цибульский пошли на разведку в одну сторону, Шубаев и я в другую. Пройдя пятьсот метров, мы увидели пустырь, по ту сторону которого начинался лес. Цибульский и Аркадий достигли железной дороги, пройдя метров сто. У насыпи работали поляки, но охраны не было.