Аэция знали как немногословного человека, не являющегося сторонником жестких мер. В душе его бушевали глубокие страсти. Его долгом являлось служение Риму. Хотя, вероятно, была одна женщина…
Она была на три года старше полководца и дважды вдова. Придворным наблюдателям казалось очевидным, что Галлу привлекала в Аэции нечто большее, чем его слава военного и незыблемый авторитет, заслуженный за многие годы. О Галле и молодом талантливом военачальнике не ходило ни одной непристойной сплетни, но казалось забавным, насколько часто Галла чувствовала потребность позвать Аэция в свою личную консисторию и как многократно требовала его присутствия на императорских сборах.
Как они его тяготили!
При объявлении любого нового императорского указа всему суду нужно было подняться на ноги и провозгласить:
— Мы благодарим вас за этот закон!
И так — двадцать три раза.
А затем хором:
— Вы устранили неясности в императорской конституции!
И — еще двадцать три раза.
Далее:
— Пусть хранятся бесчисленные копии этого кодекса в правительственных ведомствах наших провинций!
Это повторялось тринадцать раз.
Аэций едва мог скрыть отвращение к подобному абсурду. Но, как всегда, он выполнял свой долг и повторял нужные заклинания вместе с остальными.
Как было замечено, на званых обедах Галла разговаривала и обменивалась шутками с Аэцием чаще, чем того требовала острая необходимость, иногда забывая об остальных гостях. Никого не удивляло, что она испытывала некие чувства по отношению к своему полководцу. Многие из женщин при дворе ощущали то же самое. В нем было редкое сочетание прямоты, мужества, приятной внешности, на которую суровые годы уже наложили отпечаток, естественного благородства и скрытой меланхолии. Аэций казался неотразимым. Как говорили, полководец словно родился не в свое время. Ему следовало бы появиться на свет в безжалостные и простые дни старой республики.
Каким было чувство Аэция по отношению к Галле, никто не мог сказать. Подобно многим людям, способным на глубокую страсть, он скрывал свои сильные переживания под маской формальности и холодности. Лишь слышалось, как они постоянно о чем-то спорят и обсуждают. Аэцию, конечно, нравилась компания Галлы больше, чем изнурительные ритуалы при дворе. Но меньше, чем военный лагерь и битва. Казалось невероятным, что он испытывает к ней еще какие-то чувства. Военачальник мог бы без особых сложностей жениться на Галле и стать следующим императором. Более амбициозный и менее принципиальный человек так бы и поступил, не обращая внимания на свою совесть. Но не Аэций. В глубине сердца он оставался преданным ей, но не более.
Со временем отношения стали сложнее. Было ли бы справедливо говорить о Галле, как об императрице, обижающейся на полководца за высокие моральные принципы и за игнорирование ее как женщины? Кто может это сказать? Их связь всегда казалась тесной, но не счастливой. Иногда они просто флиртовали друг с другом, иногда мучили и терзали, иногда даже превращались в лютых врагов.
Гонорий начал проявлять ревность к полководцу. Однажды Аэцию пришлось бежать из римского двора и переехать из Италии в приграничную область после того, как повсюду распространились слухи, что император замышляет его убить.
По возвращении стало ясно: привязанность императора к своей сестре переходит все границы. Придворные, мужчины и женщины, молодые и старые, друзья или родственники, но обычаю приветствовали друг друга поцелуем в губы. Но то, как Гонорий целовал сестру утром, днем, а чаще всего ночью, за столом, где пили и ели, выходило за рамки придворного этикета. Более того, он ласкал ее так, что все наблюдатели диву давались. Из-за сплетни разразился скандал, и те, кто был предан императрице, стали частично верить слухам. Летописец Олимпиодор говорит о «постоянных чувственных ласках и маленьких поцелуйчиках». Однажды Галла отпрянула в отвращении и смущении, и еще долго между братом и сестрой не стихали взаимные горькие разногласия.
Некоторые сплетницы и болтуньи нашептывали: она с готовностью отвечала на любовные потакания брата и разозлилась только тогда, когда вспыхнул скандал. По моему мнению, хотя такое нередко происходит среди членов правящих семей, я не верю в виновность Галлы. Она же не была рабыней своих желаний, никто не мог управлять ею.