Река Ивинга берёт начало в Кристальных скалах, стремится строго на юг, и, пересекая Играгуд от края до края, впадает в Гремящий залив. По ней огненные кадавры проводят свои рубежи: с кристальными на севере, с чёрными на юге. В среднем течении, в излучине, город Крюлод - не такой большой, как города побережья, но один из крупнейших на Ивинге. Рана много западнее, однако же город с ней на одной линии, потому хорошо укреплён, имеет статус форпоста Внешнего кольца. Именно здесь, в нижнем городе, расположена центральная база контроля, куда доставляют кадавров, дождавшихся своей очереди на симбиоз. Выбросов Ихора со стен Крюлода не увидеть, лишь светится полоса неба на западе, растягивается до зенита искрящейся лентой, когда выброс пиковый. Летний и зимний пики и дают полноценные души, которыми "заполняют" пустых кадавров.
После эпизода с воровкой в верхний город Аваллах больше не поднимается, время в основном проводит с Ауном, ещё одним пустым.
- Ты думал над тем, как это будет, - спрашивает тот однажды, - симбиоз?
- Как об этом можно не думать? - отвечает вопросом на вопрос Аваллах.
- Я боюсь его, - астральная нить Ауна дрожит, дёргается, - пусть Ансей и уверяет, что у нас, огненных, симбиоз самый лёгкий.
- Так и есть, - подтверждает Аваллах. - Кристальные, впустив душу, мягчеют и трескаются, чёрные претерпевают метаморфозу за метаморфозой, у нас же слияние происходит на уровне высшего астрального тела, почти не затрагивая другие тела.
- Я бы остался пустым, - Аун не слушает, - пустым навсегда, но это ещё более страшно...
Через декаду Ансей собрал у себя, заговорил с двумя одновременно: нить от одного кокона к Ауну, от другого - к Аваллаху.
- Переходим к финальной фазе, фиксации астральных тел. Последствия необратимы, потому в третий и последний раз прошу подтвердить согласие на симбиоз.
- Подтверждаю, - сразу же сказал Аваллах.
Аун долго молчал, протянутая к нему нить натянулась, готовая в любой момент лопнуть, но ответ всё же последовал:
- Согласен.
- Принято, - Ансей склонил голову, вдоль спины лопнула череда пузырьков. - Прошу проследовать к сфере контроля.
[3]
Многоместный скользящий шар проходит по тоннелю под Ивингой, устремляется дальше на запад. Новорождённые души легко захватить, но удержать сложно, потому к выбросу следует быть как можно ближе. Базы слияния растянуты по периметру Внутреннего кольца, к одной из них и направляется шар. В центре его, в силовых капсулах, Ансей, Аун и Аваллах. Кратчайшим путём была бы телепортация, но в пределах Внутреннего кольца она недоступна. Потому шар, что скользит, и скользит, и скользит...
- Приближаемся к контрольно-пропускному пункту Внешнего кольца, - между коконами Ансея проходят короткие нити, будто их сшивает игла.
- Я знаю.
Шар останавливается на платформе у неприступных стен подземного бастиона, платформа крутит его во всех направлениях. Пропуск признан действительным, и движение теперь не вперёд, а вверх. Подняв на поверхность, платформа ставит шар на линию, линия тянется меж рядами боевых куполов, в два ствола на две стороны света. Вдалеке слева высится форт, над ним кружит огромный механический голем. Подлетает, рубя винтами воздух, берёт шар в когти, несёт над твердью. Впрочем, твердь вскоре сменяется песком, песок, по мере продвижения к западной окраине мира, меняет цвет - с жёлтого на красный, с красного на чёрный. Дни полёта сменяются ночами, ночи - днями, пока голем не достигает укреплённой по всем направлениям базы Внутреннего кольца. Не видно ни песка, ни тверди, пространство внизу заполняют плотным ковром простейшие. Есть похожие на жуков, на пауков, на многоножек, есть не похожие ни на что, но самая распространенная форма - черви. Круглые и плоские, в палец длиной и огромные, с кольцами зубов внутри, они бурлят, расплёскиваются, расползаются...
Небо свинцово-серое, с него сыплется хлопьями то ли грязный снег, то ли пепел, и где-то в этом сумраке - Рана. Силовое поле над одной из верхних посадочных площадок исчезает, голем опускает шар в углубление, сам занимает место рядом, будто орёл у гнезда. Перепонка силового поля восстанавливается, а над базой поднимается стена огня, расходится, медленно угасая, вокруг. Простейшие обращаются пеплом, пепел возносится к небу...
Шар тем временем, скользя по жёлобу, опускается на нижние уровни, останавливается у машины, известной как соединитель-разделитель, или со-раз. По виду та же сфера контроля, только в несколько раз больше. Персонал базы исключительно из двуликих, обступают скользящий шар полукольцом. Первым из него появляется Ансей, долгой дороги почти не заметивший - приятно, когда можешь беседовать сам с собой. Движения Аваллаха и Ауна замедленные, вялые - скорее спят, чем бодрствуют.
- Кого подготавливать первым? - спрашивают у Ансея после обмена приветствиями.
- Его, - не раздумывая, тот указывает на Аваллаха.
[Жизнь первая] Рута (803-833 от Р.)
[Год шестой]
Первая кровь
Хлада, посёлок Лучистый
[1]
Мама опять плакала. Никто не услышал, только Рута, потому что могла слышать тайное, другим недоступное. Проснулась от тихого перезвона, будто бы колокольчик, а потом почувствовала горячие слёзы и подставила под них ладошку, а они - кап, кап, кап... Горячие, такие горячие! Как же это у неё получается? Ведь не рядом они: мама внизу, Рута вверху, на лежанке, а тут - будто бы рядом. Так хотелось во всём разобраться - очень-очень хотелось! - но всему своё время, как говорит бабушка, всему своё время.
Мама встала, подбросила в печь дров, начала стряпать, Рута вслушивалась напряжённо, но больше никакого перезвона. Ощупала ладони: сухие и даже совсем не горячие - может, всё ей только приснилось? Нет, знала, что не приснилось, просто зверёк чародейства то трогал лапкой, то прятался, подобно игривому котенку. Должно быть, она ещё слишком маленькая, потому и так, но приручит этого проказника, обязательно приручит!
Но о чём же плачет мама, о чём? Ой, нет, не о чём, а о ком! Рута почувствовала, что может понять, расколоть секрет, как кедровый орешек, и потянулась, стиснув кулачки, изо всех сил. Нолан? Страшно погиб, живодрев разорвал на части, но после него остался крохотулечка Нин, мамин внучек, нянчится с ним - нет, не Нолан. Крохотулечка, крохотулечка... Прошлой декадой отец мать побил, крепко, а потом, когда сильно кричала ночью, Фаргал и Бригитта увели, долго не было. Вот! Скорлупа тайны треснула, открывая ответ: у мамы был ребёночек, совсем ещё маленький, но умер у неё в животе, и деток у мамы больше не будет. Рута напряглась, вытянулась на лежанке, свернувшаяся в ногах клубком Мельда, любимая кошка, подняла голову, навострила уши. В висках стучали молоточки, по щекам бежали слёзы - как же так? Ведь неправильно, невозможно! Однако же она успокоилась, надёжно спрятала образовавшийся внутри ледок, и когда спустилась к завтраку, матери ничего не сказала, лишь обняла крепко-крепко, прижалась к груди.
- Что с тобой, кроха? - удивилась Ламанда, обнимая в ответ.
- Кошачьи нежности, - фыркнула Айрис.
Показав сестре язык, Рута поспешила к рукомойнику. В бадейке жил Чистюля - кусочек волшебного льда, заговорённый на чистоту. Когда вода подходила к концу, он смешно булькал, не давал потянуть за устроенный внизу язычок. Бульк да бульк, пока снова до краёв не наполнишь, бульк да бульк. Руте и Айрис всегда радовался, подпрыгивал вверх, будто серебристая рыбка.
- Ух, холоднющая! - плеснув в лицо, Рута взвизгнула, - Чистюля, почему не следишь?
Комнат в их большом доме три: в средней печь, сложенная из блоков волшебного льда, по левую от неё руку мужская половина, по правую - женская. Хотя теперь всё не так, теперь всё перемешалось - зима же, в зиму всегда так. А ну-ка, представим себя волшебным глазом и поглядим: на мужской половине Фаргал, старший брат, с женой Сабриной, и бабушка, и отец; на женской, понятное дело, мама, а ещё вдова Нолана Бригитта с малюткой Нином, а ещё Айрис, старшая сестра, задира и забияка, и, конечно же, сама она, Рута. Вот какая большая семья, даже волшебный глаз устал!