— Всякое знание, какое на пути встретится, надобно зацеплять. Наперед никак не скажешь, что завтра в жизни пригодится.
Отец Даля в юности начинал богословом, потом стал языковедом, библиотекарем, закончил — врачом. И в Марии Даль, конечно же, запрятаны были способности ко многим и разным трудам.
Владимиру достался в наследство от родителей талант зацеплять всякое знание. Он легко и бесстрашно менял профессии — и в каждой преуспевал.
Но это потом.
Пока же возвращается под родительский кров мичман Владимир Даль.
Он окончил корпус. Он морской офицер. Он хочет и будет служить на флоте.
Случай торжественный. Вся семья в сборе. Даже отец выглянул из своего кабинета.
Добрый сын всему свету завидище.
КОГДА СЧАСТЛИВ МОРЯК
Бьют склянки — каждые полчаса. Мерный звон рассекает время на короткие куски. Может быть, время в море идет быстрее. Или ценится дороже.
Бьют склянки. Служит моряк.
Ходит под парусами и в Измаил, и в Килию, и поближе — в Одессу, и подальше — в Севастополь, а из Севастополя ходит и вовсе далеко — в Сухум, русскую крепостцу на абхазском берегу.
Всего же охотнее моряк ходит по суше. По зеленому бульвару, повисшему над Ингулом, на крутом берегу. С бульвара видно, как сливаются реки Ингул и Буг. Вдали зеленым дымом, прижатым к земле, клубится роща. Даль кидает ружье на плечо, бродит по роще. Летом шелковица чернеет тяжелыми каплями ягод. Тропинки сини от падалицы.
Счастливые часы, проведенные на суше, проносятся быстро. В море время для Даля тянется мучительно долго. Новый — только со стапеля — сорокачетырехпушечный красавец фрегат «Флора», гордость черноморцев, приносит мичману Далю невыносимые страдания.
Над Далем смеются: моряк не любит моря! По служебным делам предпочитает ездить в тряской телеге, отбивает бока. Но Даль любит море. Ветер соленый, и быстрый бег корабля, и простор, и ядреную матросскую речь, и все новые картины, которые берег, неторопливо поворачиваясь, открывает взору. Только морская болезнь, что ни плавание, все сильнее, и уже от первых шуток волны хватает за горло мучительная дурнота.
Даль не боится тяжелой службы: стоит ночные вахты, принимает в погребе опасный груз — бочонки с порохом, пушечным, винтовочным, мушкетным, привык к тому, что судно без конца приходится скрести, чистить, мыть. Но едва начинается качка — лезут в голову невеселые мысли. В своей записной книжке Даль размышляет печально: «Не только не приносить ни малейшей пользы отечеству и службе, но, напротив того, быть в тягость самому себе и другим. Неприятная, сердце оскорбляющая мысль — надобно ждать облегчения от времени (если это возможно) или искать другую дорогу…»
Офицеры советуют подавать в отставку. Однако в отставку теперь никак нельзя. Умер отец, у Владимира семья на плечах. Надо ждать, пока подрастут братья.
Он ходит в плавания: поближе — в Очаков, подальше — в Аккерман.
Хорошо море с берега. А на воде всякое бывает. Корабль болтают волны, бьют бури. Встречаются смерчи: страшные вихревые столбы, высотою до самого неба, проносятся мимо, сокрушают все на своем пути. Даль и ужаснуться не в силах — качает.
Едва стихает, бледный и разбитый, достает из шкатулки тетрадь, заносит матросские названия смерча: «круговоротный ветер», «столбовая буря», и с особым удовольствием — «ветроворот».
Однако в письмах к родным Даль по привычке именует смерч высокопарным греческим словом «тифон».
На стоянках матросы удивляются Далевой тетрадке: «Чудной! Простые слова пишет». В плавании жалеют мичмана: «Надо, вашродь, илу с якоря поесть, помогает».
Даль, обессиленный, с надеждой слушает склянки. Маленькие кусочки времени плотно ложатся один к другому. До берега далеко.
На берегу Даль переоденется, сунет в карман заветные тетрадки, отправится в свое плавание.
Пройдет по бульвару. Пыльной улицей спустится к окраине. Туда, где, дымя, чадя смолою, ухая балками и громыхая железом, теснятся бесконечные мастерские — блоковые, канатные, парусные, столярные, конопатные, фонарные, токарные, котельные, шлюпочные, компасные.
Даль любит этот мир ремесел, царство умелых рук, точных, как слова, движений. Любит золотые россыпи опилок. Русые кудри стружки. Мачтовые сосны, прямые, пламенеющие, похожие на срубленные солнечные лучи. Любит густой запах черной смолы, важно пускающей пузыри в котлах. Любит косматые, вспушенные усы пеньки. Гулкие удары молота. Скрежетанье станков. Треск вспоротой парусины.
Даль присматривается к ремеслам, в уме примеряет их к своим рукам. У него талант зацеплять знания. И руки талантливые и точные.