Женщина напротив поправила волосы, закинув платиновую прядь за ухо. Громко вздохнула, подняла и опустила ладонь и ушла в дом. Оставила дверь открытой. А рядом меня, с широко раскрытыми глазами и множеством вопросов.
Доносившиеся звуки, журчание воды и тихий звон, мягкий свет и индикаторы сети дома могли значить очень многое. Я решил не гадать и не заходить. Поэтому остался снаружи, оглядываясь время от времени. Издали рассмотрел как мог семейный снимок в прихожей. Уловил край зеркала. Наблюдал, как прошлась по дороге трясогузка. Услышал запах гибискуса и повернулся обратно, когда в проёме уже стояла женщина. В подрагивающих руках она крепко держала прозрачную чашку с красным напитком. Чёрные балетки на ногах оставляли от звуков шагов мягкие касания.
- Потратьте на меня ещё немного времени. Знаете, мне сложно сказать напрямую. - почти прошептала она и грустно улыбнулась, выходя за порог. - Можете пройтись со мной?
Я любовался узором из пальцев, покрытых линиями и обхвативших чашу. Они напоминали ветви деревьев, сквозь которые виднеется солнце в золотые часы. Задумался, что мне было бы прохладно в таком виде снаружи. И только через добрый десяток секунд отозвался на вопрос кивком. Сравняв счёт странностям по эту сторону.
Мы обошли дом молча. Задний двор упирался в лес, в вековую тёмно-зелёную стену под серыми облаками. Сумрак внутри резко контрастировал с открытым пространством за домом и запущенным простором газона. Дорожки также местами пробивала зелень, но даже в ней я увидел пятно камня, отличного от всех прочих. Хозяйка дома только кивнула в его сторону.
- Это теперь мой муж. - сказала она ровно и сделала глоток. - Тот человек, которого я обнимала с первого дня свадьбы. Он попросил меня похоронить его здесь. Отчётливо помню сырость и холод грязи. Как земля стучала о крышку гроба.
Всё-таки я поспешил со странностями и выводами. Поморщился и ударил ладонью по шее. Посмотрел, как прибитый слепень упал на землю. Её сухой запах так и бил в нос, поднятый ветром. Давняя могила наводила на обязательные и неприятные мысли. Смерть подозреваемого требовала рутины: перезахоронения, отработки совпадений, явно выбивающих специалиста из периода подготовки к преступлениям. Жена покойного без слов ушла обратно, задолго до приезда вызванного автомобиля и звонков. Поэтому я, воплощение удивления и зависания, стоял какое-то время один. Запросы на анализ данных ничего не выдавали. Оставалось моргать и собираться с мыслями. Что здесь к чему?
2.1. Безмозглые зомби.
Мой комикс по мотивам реальности собирается давно. Я, Таня, вижу таким мир с детства. Как пошла, как встала с коляски. Насколько помню своё детство. Немного обрывочное, но светлое.
Видеть меня учили и переучивали родные. Менять точки зрения, смотреть с разных сторон сразу. Делиться пережитым. Но в последнее время я одна и смотрю по сторонам. Потому всё глубже лучи проникают в зеркала памяти внутри. Поэтому из слоёв собирается комикс. Я учусь, он становится сложнее, меняет глубину и текст. С каждым днём я чувствую и могу больше. Картинки получаются понятнее и ярче. Я чуть меняю угол зрения. Наклоняю голову, меняю диапазоны, и перекидываю мышление. Постоянно. Слышу и вижу больше.
Моя прогулка - книга, тренировка и новости. Дыхание, ходьба и расслабление. Сочетание отдыха с игрой и работой. Я иду, слышу гомон листьев и крики птиц. Дышу глубже и вспоминаю внутри музыку. Пропускаю через себя ритм. Чувствую, как радуется жизни тело. Как ритмично ноги ведут до дома знакомой дорогой. И как незнакомец сгибается за поворотом. Опираясь о стену рукой, вытягивается дугой на солнце.
Через футболку, мокрую от пота, проступают позвонки. Тело вздрагивает и покачивается. Отчего я не спешу подходить и негромко окрикиваю молодого человека вне досягаемости. Делаю в тишине два шага и заставляю себя протянуть руки. Внутри от скепсиса и сожаления скребут кошки. Но и бросать человека не хочется. Хотя лёгкие нотки напитков пробиваются сквозь марево пота.
Стоило коснуться головы, как мужчина затрясся. И чувство передаётся мне. Я вижу, как жесточайше рассыпаются переплетения ветвей разума внутри отравленной черепной коробки. Разительная деградация мозга придаёт пьянству вусмерть буквальное значение. Остатки личности распадаются, словно грани разума настойчиво возят об асфальт, придавливая к нему с остервенением. От такого начинает кружиться голова и дрожит живот, а содержимое спешно подпирает, подбирается к горлу.
Но в тряске молодой человек опережает меня. С характерным звуком его выворачивает, несколько раз. Изрыгая слова с мерзким запахом исторгнутой пищи, он мямлит и растягивать гласные:
- Что тебе надо? Отвали от меня.
Отталкивает и идёт мимо. Я сама толком ничего не успеваю сказать. Он исчезает за поворотом, чтобы затеряться в компании товарищей. Те же красные лица с синяками и грубой шкуркой вместо кожи. Слышны те же тягучие тошнотворные мотивы. Как раз в этот момент я отряхиваюсь и стараюсь вспомнить, куда шла. И думаю: в какой момент люди переходят в массу? Сколько раз уходила я? Есть ли возможность перевести в действия вопросы? Им нет числа и имени.
Я вижу этого человека в очереди в аптеке. Узнаю по запаху и по характерным покупкам. Я вижу этого человека на улице, когда крики и попрошайничество с грубым лицом и неповоротливым языком отвлекают внимание. Я слышу его в кругу товарищей, пока он не исчезает навсегда. Обезличенный, стёртый заранее. Пугающий своей упущенностью, безмозглый зомби. В безмолвной массе.
Смерть при жизни. Кто может позволить себе такое?
1.2. Второе знакомство