— В этот огромный чемодан, — продолжал Упендра, — самой природой вложен чемодан чуть поменьше, в него — еще меньше, и так далее, вплоть до разумно допустимых размеров. Ученые подсчитали, что кора Луны состоит из нескольких сотен или даже тысяч чемоданов. Таким образом, Луна представляет собой как бы гигантскую коллекцию, которая возникла сама собой, в силу естественных причин.
— Так значит она не сплошная! — проговорил Коллекционер, устремляя взгляд за окно, где на еще светлом вечернем небе виднелся тускловатый неровный полукруг.
Вдруг на лице его отразилось беспокойство.
— Разрешите задать вам еще несколько вопросов, — заметно волнуясь, обратился он к Упендре.
— Разумеется, сколько угодно.
— Только что вы сказали, что все постройки на Луне состоят исключительно из чемоданов.
— Да, я это сказал, — подтвердил Упендра.
— Но если это так, то поверхность Луны, вследствие строительной деятельности лунных жителей, должна неуклонно разрушаться!
— Ваши опасения совершенно напрасны, — успокоил его Упендра. — Поверхности Луны ничто не угрожает. Она такая же белая и глазкая, как и сто лет назад. Я бы даже сказал, черезчур гладкая. Настолько гладкая, что на ней нетрудно поскользнуться и скатиться вниз, так что и костей не соберешь. Потому-то, собственно говоря, на ней никто и не живет. Все лунные жители обитают не на поверхности Луны, а внутри нее.
— Но в таком случае опасности подвергаются лунные недра!
— К сожалению это так, — печально вздохнув, сказал Упендра.
— Что же думает об этом ваше правительство? — не унимался Коллекционер. — Намерено оно предпринимать какие-нибудь меры? Ведь если так пойдет и дальше, от Луны останется одна оболочка!
— Наше правительство только об этом и думает, — заверил его Упендра. — Для того оно и избрано. Между прочим, до тех пор, пока перед нами не встала эта проблема, мы прекрасно обходились безо всякого правительства. Уже разработана специальная программа, которая предусматривает постепенное переселение всех лунных жителей на прилегающие планеты и превращение Луны в чемоданный заповедник. Более того, открою вам секрет: нас двоих как раз и прислали сюда с заданием отыскать на Земле места, пригодные к заселению лунными жителями, с учетом законных интересов здешнего населения.
— Зачем искать? Я готов предоставить свою комнату, — не задумывась сказал Коллекционер.
— Я передам о вашем предложении своему правительству, — ответил Упендра. — Думаю, ваш великодушный поступок не останется без награды.
Коллекционер зарделся.
— Что вы! Зачем? Мне не нужно никакой награды. Ради такой цели, как спасение Луны, — добро пожаловать! Разве что… — он замялся.
— Не стесняйтесь, — сказал Упендра — Если вас что-то смущает, лучше скажите сразу. А то ведь, когда начнется заселение, будет уже поздно.
— Меня ничего не смущает. Просто я представил: если бы мне только разрешили хоть одним глазком взглянуть вблизи на ту уникальную природную коллекцию, о которой вы только что так увлекательно рассказывали!
— Отчего же разрешить? Я уверен, что вам первому и разрешат. Кому же, как не вам? — сказал Упендра. — Тем более, что в этом нет ничего сложного. Не исключено, что наше правительство даже изыщет возможность подарить вам один из лунных чемоданов.
— Нет-нет, не надо! — запротестовал Коллекционер. — Зачем разрушать целостность коллекции?
— Коллекцию никто разрушать не станет, — успокоил его Упендра. — Чемодан останется на своем месте, просто он станет вашей собственностью, в порядке владения недвижимостью, и вам выдадут соответствующий документ.
Коллекционер побледнел от восторга. Через минуту, собравшись с мыслями, он сказал:
— Если вам уже сейчас нужна какая-нибудь помощь, вы можете мной располагать…
— Помогите мне спуститься! По лестнице слишком долго, — неожиданно потребовал Чемодаса. — Так. Теперь давайте сюда коробок и резинку. Ножницы при мне.
Коллекционер послушно выполнял все его распоряжения.
4. — Что случилось? — недовольно спросил Упендра. — Ах, да, автомобиль. Постой! Ты забыл катушку.
С этими словами он подошел к лежавшей неподалеку на столе катушке и пнул ее рукой. Катушка покатилась, и — счастье, что Коллекционер успел поймать ее на лету, не то она неминуемо свалилась бы на голову суетившемуся внизу Чемодасе.
— Катушка не нужна! — отозвался Чемодаса. — У меня возникла идея еще получше той.
— Что он еще задумал? — встревожился Упендра. — Надо бы проследить.
Коллекционер и ему помог спуститься.
Тем времени Чемодаса уже успел привести в исполнение свой замысел.
Возле одной из ножек стола стоял коробок, привязанный к ней за один бортик ниткой. От противоположного его бортика тянулась туго натянутая резинка, конец которой был обвязан вокруг ножки дивана.
— Видите, как просто! — похвалился Чемодаса, — Всего-то и требуется, что сесть в автомобиль и перерезать завязку. Такой машиной может управлять даже полный идиот. Садись! — скомандовал он Упендре, — Держи ножницы. Режь.
— И что тогда произойдет? — спросил Упендра.
— Сам увидишь, если еще не догадался. Машина поедет.
— Ты полагаешь? Так и быть, я это сделаю, но только для того, чтобы ты смог лучше проанализировать свою ошибку. Со стороны тебе будет виднее.
С этими словами Упендра влез в тележку, взял у Чемодасы свои ножницы и, балансируя на одной руке, перерезал резинку. Как он и предупреждал, тележка не двинулась с места.
— Что ты наделал! — воскликнул Чемодаса. — Ты перерезал переднюю завязку, а надо было — заднюю. Ну, конечно. Ничего удивительного! Ты же в тележке стоишь задом наперед!
— Ничего подобного, — возразил Упендра. — Стою как положено, вперед лицом.
— Лицом-то ты, может, стоишь и вперед, — язвительно проговорил Чемодаса, — Но если учесть, что само лицо у тебя сзади…
— Опять вздор! — решительно перебил Упендра. — Лицо не может быть сзади. Лицо всегда впереди.
— Это почему же?
— Нетрудно догадаться. Потому что перёд — там, где лицо.
— Не всегда. Если лицо спереди, тогда я согласен, а вот если лицо сзади, то перёд не там, где лицо, а с противоположной стороны.
— Если рассуждать так, как ты, — сказал Упендра, — то вообще невозможно понять, что такое перёд.
— А я, к твоему сведению, и не думал рассуждать! Вот еще! — запальчиво сказал Чемодаса. — Я делаю, а не рассуждаю. А ты со своими бесконечными рассуждениями докатился до того, что ходишь задом наперед, да к тому же еще и вверх ногами.
5. Коллекционеру пришлось четыре раза кашлянуть, прежде чем спорящие вспомнили об его существовании.
— Могу я задать вам еще два вопроса? — спросил он, когда на него наконец обратили внимание.
— Безусловно, — сказал Упендра.
Это были самые щекотливые вопросы, которые Коллекционер никак не решался произнести вслух, но, ободренный радужными перспективами, которые нарисовал ему Упендра, наконец набрался храбрости.
— Боюсь показаться нескромным, — признался он, — но все-таки любопытство не дает мне покоя.
— Так задайте свои вопросы, и дело с концом, — энергично сказал Упендра. — Стоит ди терять покой только ради того, чтобы показаться скромным?
И Коллекционер спросил:
— Ваши головы вы оставили дома, в своих семьях, или же они выполняют какое-нибудь секретное задание здесь, на Земле?
— Наши головы погибли при взрыве, — сказал Упендра.
— О! Поверьте, я очень сожалею…
— Охотно верим. И давайте, наконец, закроем эту тему.
«И черт же меня дернул опять заговорить о головах!» — подумал Коллекционер. Сконфуженный, он решил ничего больше не спрашивать, но Упендра сам ему напомнил:
— Какой у вас там второй вопрос?
И он, тщательно подбирая выражения и слегка запинаясь, сказал:
— Дело в том, что я слышал, будто на Луне время течет медленнее, чем у нас, и что будто бы лунные сутки во много раз длинее здешних.
— Так и есть, — сказал Упендра.
— Но, исходя из этого, — продолжал Коллекционер, — логично было бы предположить, что существа, живущие на Луне, двигаются с меньшей скоростью, чем мы.