— Да нет, соображает-то он неплохо, — ответил Чемодаса. — Просто медлительный очень. Тугодум.
Коллекционер вынул беруши и сказал:
— Вот видите, ничего не было слышно. А теперь вы.
Упендра замялся.
— Признаюсь честно, лично мне не хочется рисковать. Все-таки материал неизвестный.
Он опасался, как бы Чемодаса, пока он не слышит, не сболтнул чего-нибудь лишнего. «За такими, как он, нужен глаз да глаз!» — думал он про себя.
— Дайте-ка мне, — попросил Чемодаса.
— Пожалуйста.
Чемодаса ножницами отрезал от одного вкладыша два небольших комочка и вложил их себе в уши.
— Ну, что? Слышишь что-нибудь? — спросил Упендра.
— Нет, — ответил Чемодаса, — ничего не слышу.
— Ну, и слава богу, — сказал Упендра, обращаясь к Коллекционеру. — Может, он хоть с этими вашими берушами поспокойнее станет. Парень, сами видите, неплохой, и между прочим, на родине пользовался авторитетом. А нервы у него расшатались после той катастрофы, о которой я, кажется, вам рассказывал. Между нами говоря, его потому сюда и послали, на поправку.
«Вот заливает!» — подумал Чемодаса и принялся осматривать автомобиль.
— Что ни говори, а обстановка у нас там очень нездоровая, — продолжал Упендра. — Во-первых, постоянные сквозняки. Во-вторых, теснота, скученность, воздух спертый. В-третьих, нехватка витаминов. Все это, безусловно, сказывается на нервах. Поэтому все наши такие нервные, не только один Чемодаса. Между прочим, страшно любят судиться, чуть что — сразу в суд. Пожалуй, единственное исключение — это я. Честно говоря, даже не представляю, что могло бы вывести меня из равновесия. На родине о моей выдержке ходили легенды. У нас ведь там каждый день что-нибудь случается, только и слышно: где-то пожар, кто-то куда-то провалился, кто-то кому-то иск вчинил. Все бегают, переживают, а мне — хоть бы что. И не потому, что я черствый. Один раз произошла непредвиденная катастрофа, много народу пострадало. Так я даже хотел им отнести свою гармошку.
10. Вспомнив о гармошке, Упендра замолчал, и вскоре звуки его любимой мелодии наполнили комнату. При этом Чемодаса с самым невозмутимым видом продолжал возиться с автомобилем.[93]
Но не успел отзвучать первый такт, как раздался громкий стук снизу.
— Это сосед, — испуганно сказал Коллекционер. — Сейчас сюда явится.
— Добро пожаловать, — дружелюбно отозвался Упендра.
Коллекционеру было ужасно неловко просить его не играть, но ничего другого не оставалось.
— Видите ли, — начал он, покраснев до ушей, — если говорить обо мне, то я от вашей музыки получаю просто неземное наслаждение. Я бы вас просил играть еще и еще, если бы только не мой сосед. К сожалению, он — человек преклонных лет, у него свои причуды.
— Вполне вас понимаю, у самого на Луне был сосед с причудами, — сказал Упендра. — Как вспомню, так и вздрогну. Между нами говоря, из-за него-то мне и пришлось согласиться на эту командировку.
— Наши земные обычаи требуют по мере возможности учитывать пожелания окружающих, — продолжал Коллекционер, — Если мы не будем этого делать, нас могут осудить.
— У нас с этим не лучше, — сказал Упендра. — Мы вообще друг другу ни в чем не отказываем. А попробуй только отказать — тут же задержат и осудят. Не беда! Так уж и быть, поделимся с ним берушами. Здесь на всех хватит.
— Боюсь, что он не захочет ими воспользоваться, — сказал Коллекционер.
— Чего же он хочет? — изумился Упендра.
В это время позвонили в дверь.
— Это он, — обреченно произнес Коллекционер.
Выйдя из комнаты, он плотно затворил за собой дверь.
11. Как всегда, он принес своему соседу самые глубокие извинения.
— Ничего, ничего, — сказал тот. — Я ведь понимаю, ваше дело молодое. Сам когда-то был молодым. А мое дело стариковское, вы уж меня тоже поймите. Вот доживете до моих лет, узнаете. Счастливо оставаться.
И он уже было повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и хлопнул себя по карману.
— Чуть не запамятовал! Объявленьице не вы давали?
Коллекционер обмер.
— Какое объявление?
— Мол, любое вознаграждение тому, кто найдет ключи и доставит по адресу. Мне-то вознаграждения не надо, я их вам и так отдам, по-соседски. Какое уж мне вознаграждение на старости лет? Для меня теперь одно вознаграждение — это тишина и покой. Вы только ключики свои опишите для порядка, и точную цифру назовите, сколько их у вас там было общим числом.
Коллекционер без заминки сказал, сколько было ключей, и начал по порядку описывать их приметы.
— Достаточно, — остановил его сосед. — Я уж и так вижу, что ваши, — и достал из кармана всю связку.
Коллекционер стоял как вкопанный и молча смотрел на ключи.
— А я как прочел объявление, так сразу и давай припоминать, у кого это я много чемоданов видел. И только вас вспомнил, гляжу — а и адрес ваш, и фамилия ваша. Вот так и догадался.
— Спасибо, — только и смог вымолвить Коллекционер.
И сосед ушел, пообещав еще наведаться.
12. «Ну, вот и все, — подумал Коллекционер. — Теперь все позади».
Однако он не помчался стремглав к своей коллекции, не бросился перед ней на колени, наощупь выбирая в связке ключ от белого чемодана. Он тихо вошел в комнату и тихо повесил связку на обычное место, решив про себя: «Открою позже, когда буду один».
— Ну, что? Договорились с соседом? — спросил Упендра.
— Не беспокойтесь, я все уладил, — ответил Стяжаев. — Я думаю вот о чем: что если нам после чая совершить небольшую прогулку? Вы могли бы лучше ознакомиться с земными условиями, а заодно захватить свой инструмент и поиграть на свежем воздухе. Я бы с удовольствием послушал.
Он нарочно придумал эту хитрость, чтобы не сталкивать соседа с лунными жителями.
— Неплохая идея, — сказал Упендра. — А кому не нравится, те пускай остаются дома.
13. — Скажите, здесь поблизости случайно нет какой-нибудь свалки? — вдруг спросил Чемодаса.
— Есть, — сказал Коллекционер, — и совсем недалеко.
— Отлично! Тогда у меня к вам будет одна просьба. Мне нужен кусок какого-нибудь материала, желательно поплотнее, типа дерматина, диаметром примерно с ваше лицо, но можно чуть пошире. На свалках такие материалы обычно встречаются.
— Разумеется, мы подберем, — охотно согласился Коллекционер.
Но тут запротестовал Упендра.
— Послушай, нельзя ли обойтись без поручений?
— Почему? — искренне удивился Чемодаса. — Вы же все равно гуляете. Какая вам разница?
— Разница такая, что мы хотим гулять как приличные люди, а не как два старьевщика.
— Просто так гулять неинтересно, — возразил Чемодаса. — От бесцельной прогулки вы не получите никакого удовольствия.
— Нечего сказать, большое удовольствие — рыться в помойках! — возмутился Упендра. — Если хочешь знать, то сама прогулка и есть цель. От прогулок улучшается аппетит, восстанавливается сон, укрепляются нервы. Кстати, почему бы тебе самому не прогуляться? Заодно и подыскал бы все что тебе нужно.
— Рад бы, да не могу, — сказал Чемодаса. — Сам видишь, дел невпроворот.
— Мне кажется, мы легко сможем совместить приятное с полезным, — вмешался Коллекционер. — Я и сам во время прогулок иной раз зайду на свалку — и ничего. Там даже бывает живописно.
О том, что добрая половина его чемоданов была оттуда, он умолчал.
— Ну, не знаю, — сдался Упендра. — Возможно, ваши свалки, действительно, лучше. Ладно, пойдем посмотрим.
Когда Коллекционер вышел из комнаты, чтобы надеть плащ, Чемодаса сердито сказал Упендре:
— Кто тебя дергал за язык? Чуть все не испортил!
— Лучше скажи, что ты задумал? Зачем это тебе понадобился дерматин?
— Хочу Стасу сюрприз сделать. Он ляжет спать, а я незаметно подкрадусь и вырежу его портрет.
— А-а! Так бы сразу и сказал.
СОБРАНИЕ ВТОРОЕ
Книга IX. (1-я Луны)
1. Постепенно жизнь вошла в колею. Дни шли за днями, полные трудов и забот, а страхи, тревоги и сомнения не то чтобы совсем пропали, но как бы отошли на задний план.
Коллекционер больше не опаздывал на работу. Правда он стал еще более замкнутым, и случалось, Виолетта Юрьевна за весь день не слышала от него ни слова. Постепенно к ней перешла вся его нагрузка, она заметно похудела и тоже замкнулась. Директор, сколько ни пытался ее расспрашивать, так ничего и не добился. Она знай только щелкала своей кнопкой и хмурилась, глядя в сторону. Тогда директор про себя подумал: «И что я вечно лезу куда не просят? Не маленькие, сами разберутся», — после чего оставил их в покое и занялся своими прямыми обязанностями.
93
Сказанное не следует понимать в том смысле, что чемоданные жители воспринимают музыку только внешним слухом, то есть ушами. Просто через уши, кроме самой