Но, на всякий случай, он решил действовать скрытно. «Для начала просто схожу и посмотрю, что там и как. Это меня ни к чему не обяжет».
Ему пришлось дожидаться ночи, а потом еще долго ждать, когда Коллекционер наконец перестанет ворочаться на своем диване. Только после этого он приступил к осуществлению задуманного. Пол под паркетом оказался необычайно твердым, и на то, чтобы прорыть подземный ход, ушел почти весь остаток ночи. К тому же он ошибся в расчетах, и вышел не где-нибудь за углом, в укромном месте, глухой ночью, как планировал, а прямо среди бела дня, на центральной площади, напротив здания суда. Вдобавок оказалось, что, согласно новому закону, сроки давности по его статье существенно продлены. Его портреты по-прежнему висели повсеместно, так что опознать его ни для кого ни составило труда, и ему сразу же вручили повестку.
После этого Чемодасе ничего не оставалось, как снова удариться в бега. К счастью, в этот день в суде было много дел, и ему сказали, чтобы он шел к себе домой и дожидался, когда его оповестят. Домой он, конечно, идти не собирался, но адрес, на всякий случай, дал неправильный, подумав при этом так: «Раньше ведь никогда не врал, а поведешься с Упендрой — еще и не тому научишься!»
После этого он, нарочно путая следы,[96] зашел в укромное место и оттуда стал рыть новый подкоп. На это раз ему повезло больше: по счастливой случайности, он очень скоро вышел на свой первый подземный ход. Таким образом, когда зазвонил будильник, он был уже на складе, и никто ничего не заподозрил.
«Трудяга! — подумал Упендра. — Мы спим, а он чуть свет — и уже на ногах». Только за завтраком он заметил неладное, почему и задал свой вопрос.
Не получив ответа, Упендра, чтобы унять тревогу, а заодно и скоротать время до вечерней прогулки, решил, как всегда, вздремнуть. Впоследствии он об этом пожалел.
8. Ему приснился страшный сон: будто его сумасшедший сосед раздобыл где-то электропилу и начал подпиливать опоры большого навеса над центральной площадью. Упендра один ничего не мог с ним поделать, другие же, вместо того чтобы помочь, занимались бессмысленными словопрениями: по случаю завершения строительства навеса он затеяли открытые судебные слушания прямо на площади. Пила визжала в руках сумасшедшего, заглушая голоса выступающих, опилки носились в воздухе, попадали в глаза, от них щекотало в носу и нестерпимо хотелось чихнуть. Упендра крепился из всех сил, но вдруг подумал: «крепись — не крепись, а подует сквозняк — и все рухнет». Он стал кричать всем, чтобы поскорее уходили с площади, но его как будто не слышали. Все новые и новые лица присоединялись к толпе. Ни с того ни с сего на площади вдруг забил фонтан, что вызвало всеобщее веселье. Слух о фонтане в мгновение ока облетел Чемоданы, и чемоданные жители начали стекаться со всех сторон, чтобы посмотреть на это чудо природы. Шли поодиночке и целыми группами, вели с собой детей. И вот уже все население собралось под навесом, который мог рухнуть в любое мгновение. А сумасшедший все пилил и пилил. Вдруг толпа расступилась, и откуда ни возьмись появился Чемодаса, такой, каким он был до взрыва. В руках он держал губную гармошку. С гордым и суровым лицом приблизился он к Упендре, протянул гармошку и властно сказал: «Играй!». «Зачем?» — спросил Упендра, весь дрожа. «Так постановил суд. Ты не имеешь права! Все сроки давно отменены». Упендра дрожащими руками взял гармошку, поднес ее к губам, набрал побольше вздуха, чихнул — и проснулся, весь в холодном поту, дрожа от ужаса.
Но с пробуждением кошмар не прекратился. Пила продолжала визжать с тем же остервенением, едкая древесная пыль лезла в глаза и ноздри. Упендра чихнул еще три раза подряд и позвал:
— Чемодаса!
Ответа не последовало, да Упендра его и не ждал. Он знал, что Чемодаса во время работы всегда затыкает уши, чтобы не отвлекаться.
9. Упендра пошел на звук пилы и скоро оказался на углу стола. Звук доносился снизу. Упендра подошел к самому краю и наклонился, чтобы посмотреть. Но ничего не увидев, он наклонился еще сильнее, а потом еще. Наконец его ноги перевесили туловище, он не удержал равновесия и кубарем полетел вниз, мысленно прощаясь с племянниками и всем остальным, что было ему еще дорого в этой жизни.
Но не пролетел он и пяти сантиметров, как чья-то сильная рука схватила его за шиворот и потащила вверх. Упендра стал судорожно хватать руками воздух, ухватился за что-то твердое, начал карабкаться и наконец, при помощи Чемодасы, тяжело перевалился через картонный борт подвесной люльки, раскачивающейся на более чем полуметровой высоте над уровнем пола.
10. Он долго не мог прийти в себя. Руки и ноги его дрожали. Чемодаса долго молча смотрел на него и наконец произнес без всякой злобы, даже с какой-то неожиданной теплотой:
— Беда с тобой, да и только. Вот, пилу из-за тебя уронил. Ну, да ладно. Она мне больше не нужна. Я уже все закончил. Спускаемся, — и взялся за трос.
— Мне бы лучше наверх, — пролепетал Упендра. После пережитого ему хотелось быть поближе к очешнику и самовару. Но Чемодаса тоном, не терпящим возражений, сказал:
— Нет. Сейчас ты мне будешь нужен внизу. Я как раз собирался тебя разбудить.
— Как хочешь, — неуверенно произнес Упендра, недоумевая, зачем это он вдруг понадобился Чемодасе, — Ты знаешь, я всегда рад тебе помочь. Просто не хотелось бы лишний раз пользоваться лифтом. Не обижайся, конечно, но сам ведь знаешь, он у тебя всегда барахлит на подъеме.
— Не беспокойся, подниматься уже не придется.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Скоро узнаешь.
11. Очутившись на полу, они пересели в тележку бескатушечного автомобиля.
После второй пересадки, видя, что они едут в сторону Чемоданов, Упендра обеспокоенно спросил:
— Куда ты меня везешь?
— Я же сказал: скоро узнаешь.
«Собственно говоря, чего мне бояться? — подумал Упендра, — Я здесь нахожусь вполне законно, на основании судебного решения. Так что могу свободно разгуливать даже внутри ограды. Это он — персона нон грата. Кстати, было бы даже интересно взглянуть на Чемоданы вблизи».
12. Сделав еще шесть пересадок, они достигли крепостной стены, потом некоторое время шли пешком, пока не подошли к маленькой металлической дверце.
— Отвернись, — приказал Чемодаса.
Упендра отвернулся, и Чемодаса за его спиной долго возился с замками. Наконец дверь открылась. Сразу же взвыла сирена, но Упендра, быстро просунув руку в приоткрывшуюся щель, отключил сигнализацию. Они вошли в узкий темный тамбур, в конце которого была еще одна дверь. С ней Чемодаса возился еще дольше. Наконец он отпер все замки, и они ступили на территорию Чемоданов. Когда дверь за ними закрылась, Упендра, оглянувшись, увидел, что она выкрашена под цвет стены и практически неразличима на ее фоне.
— Если бы я не знал, что здесь дверь, то и не догадался бы.
— Так и задумано, — ответил Чемодаса, расплываясь в самодовольной улыбке.
Они пересекли территорию и вошли в один из боковых подъездов пристройки. Чемодаса вызвал лифт. После долго подъема они оказались в самом начале длинного коридора.
— Сейчас мы идем фактически по крышке Последнего Чемодана. Точнее, по ее краю, — сказал Чемодаса. — Вон за тем поворотом начинается коридор, который ведет к центральной башне.
13. По обеим сторонам коридора были ряды закрытых дверей.
— Что в этих помещениях? — спросил Упендра.
96
То есть идя как все, пятками назад, в то время как обычно ходил наоборот, вперед лицом.