8. В это время Учитель, сопровождаемый Чемодасой, уже усаживался в лифт.
— Отличная идея! — воскликнул Чемодаса при виде Стяжаева с подносом. — Учитель! Мы с вами напрасно беспокоились. Верующие прибудут даже раньше нас. Вы сможете начать свою речь прямо не выходя из лифта. Кстати, позвольте вам представить моего друга.
Дмитрий, — не подумав, сказал Стяжаев.
— Очень рад, — приветливо ответил Учитель, но своего имени не назвал. — Я вас заметил еще из Чемоданов, и сразу сказал: «У этого человека сильная кармическая связь с Истиной».
— Так и было! — радостно подтвердил Чемодаса. — Учитель только глянул в окно — и сразу тебя заметил.
— Еще бы он меня не заметил! — буркнул Стяжаев и, демонстративно от них отвернувшись, обратился к рядовым верующим:
— Желающие опередить учителя могут воспользоваться подносом. Это бесплатно.
Радуясь, что так удачно съязвил, он поставил поднос на свободное место на полу, и верующие быстро заполнили его. Как и предсказал Чемодаса, они прибыли на стол значительно раньше своего гуру. Учителю, скорее всего, и пришлось бы выступать прямо из лифта, если бы Коллекционер не извлек его и Чемодасу из зависшей кабины. Разумеется, он бы не задумываясь им отказал, если бы только успел придумать подходящий предлог, но зато, в ответ на эту любезность, получил приглашение на семинар.
Деться ему все равно было некуда. Не ложиться же спать при посторонних. А идти в такое время к соседям было уже неприлично. Поэтому он придвинул стул и, откровенно зевая, уселся, подперев голову кулаком. Тотчас же к нему подошел Чемодаса.
9. — Если хочешь, я сяду с тобой и буду объяснять, что тебе будет непонятно, — предложил он, явно заискивая.
Колекционер пожал плечами, и тот, истолковав этот жест как знак согласия, быстро вскарабкался по его рукаву и расположился поближе к уху, крепко вцепившись руками в плечевой шов и широко расставив для устойчивости ноги.
Тем временем верующие расположились широким полукругом вокруг Учителя и затихли в ожидании начала.
— Тут стесняться нечего, — прошептал Чемодаса. — Пока не знаешь базового учения, все кажется странным и непонятным. Я и сам поначалу…
Последние его слова были заглушены пароходным гудком. Верующие как по команде сложили ладони и склонили головы. Судя по всему, этот удивительный звук умел издавать только Учитель. «Вероятно, он использует какой-то одному ему известный хитрый способ, — решил Коллекционер. — А еще вероятнее, какое-нибудь секретное приспособление, которое прячет в бороде. А эти простакам, конечно же, врет, будто у него сверхъестественные способности. Знаем мы таких». Незаметно для самого себя он развеселился. Особенно рассмешил его Чемодаса, который, пыхтя на его плече, пытался принять совершенно неестественную для него позу — усесться скрестив ноги. Заметив, что Коллекционер, скосив глаза, с улыбкой наблюдает за ним, он прервал свои тщетные усилия и, с трудом переведя дух, объяснил:
— Дело в том, что, как сказал Учитель, у меня пока что преобладает карма ада. Об этом свидетельствует то, что я испытываю огромные мучения в практике падмасаны.[111] Учитель посоветовал мне начать с кумбаки.
— С чего? — не понял Коллекционер?
— С задержки дыхания.
В это время удивительный звук раздался снова и, как показалось Коллекционеру, даже громче прежнего, а верующие еще ниже склонили головы.
— Послушай, что вообще все это значит? — спросил он, едва сдерживая смех.
— Это — священный звук «Ом», который символизирует создание, существование и разрушение Вселенной, — охотно объяснил Чемодаса. — Он произносится трижды, в начале и в конце.
— В начале и в конце чего?
— Ну… вообще всего, что бы ни происходило, — нашелся Чемодаса. — Любого мероприятия. Об этом, я думаю, есть в базовом учении. Ты пока просто смотри и привыкай. А что непонятно — спрашивай у меня.
10. Между тем Учитель в третий раз затянул священный звук «Ом». Коллекционер хотел еще что-то спросить, но Чемодаса шикнул на него:
— Тише, сейчас начнется.
И действительно, как только стихли последние отзвуки священного звука, Учитель опустил руки и одарил свою паству, а заодно и Коллекционера, обезоруживающей улыбкой.
— Помните, я предсказывал, что сегодняшний семинар будет необычным?
— Помним! Помним! — радостно загудели верующие.
— Так и случилось. А знаете, в чем его необычность?
— Не знаем! — ответили верующие.
— Как раз этот вопрос я и хотел вам задать. Итак, кто мне ответит: в чем необычность сегодняшнего семинара?
Слушатели начали активно перешептываться, но никто не решался поднять руку.
— Ну же, смелее! — начал подбадривать их Учитель. — Ньютон-сейтайши, что вы об этом думаете?
— Я думаю, что особенность сегодняшнего семинара — в том, что он выездной, — нашелся один из приближенных Учителя.
— Это не совсем так, — покачал головой Учитель. — У нас и раньше бывали выездные семинары. Правда, до сих пор мы ни разу не выезжали за пределы Чемоданов. Но я думаю, это не принципиально. Или я ошибаюсь? Может быть, кто-то со мной не согласен?
Но оказалось, что все согласны.
— И даже вы со мной согласны, Ньютон-сейтайши?
Ньютон-сейтайши сказал, что он теперь тоже согласен, так как уже осознал свою ошибку.
— Это хорошо, — сказал Учитель. — Но кто же все-таки ответит на мой вопрос?… Никто? Ну, тогда я сам на него отвечу. Если, конечно, никто не возражает.
Убедившись, что никто не возражает, он продолжил:
— Я думаю, все дело вот в чем. Если я ошибаюсь, вы меня поправите.
Верующие засмеялись, радуясь остроумной шутке своего гуру.
— Как вы помните, мы и раньше, в Чемоданах не раз проводили выездные семинары. Мы действовали по принципу «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе». Когда представители других религиозных организаций, находясь под влиянием своих ложных учений и фиксированных идей, не хотели и слышать об Истине, и даже не отвечали на наши приглашения, то мы сами выезжали к ним, и не дожидаясь их согласия, смело проводили свои семинары. Разве не так это было?
— Так! Так! — дружно подтвердили верующие.
— Таким образом, мы становились гостями этих душ, исповедующих ложные религии, хотя и непрошенными гостями. И вы, конечно, помните, чем это чаще всего оканчивалось.
— Помним, — подтвердили верующие.
— А теперь — посмотрите, как все изменилось! — продолжал Учитель. — Мы сами принимаем у себя гостей, — с этими словами он сделал выразительный жест в сторону Коллекционера. — Значит, не зря я предсказывал, что этот семинар будет необычным? А? Что вы на это скажете?
Ответом ему был восхищенный ропот его учеников.
— Вот так-то. А вы, небось, подумали: отчего это учитель Сатьявада вдруг заговорил не по-чемоданному?
11. И действительно, Учитель говорил на чистейшем русском языке, причем настолько непринужденно, что Дмитрий Васильевич только сейчас обратил на это внимание.
— Это — специально ради тебя! — прошептал ему на ухо Чемодаса.
— А они его понимают? — вполголоса спросил Дмитрий Васильевич.
— Легко, — ответил Чемодаса. — Внутренний язык включает все те же понятия, что и внешний, плюс еще массу дополнительных, для уточнения деталей и подробностей.[112] Поэтому понимать внешний язык способен каждый дурак. Вот говорить на нем — совсем другое дело. Этому так просто не научишься. Тут, кроме образования, нужен ум.
— Ум?
— Да, нужно уметь выбирать самое главное. Это не каждому дано. Ты обращал внимание, как говорит Упендра? Слов много, а все не по делу, все вокруг да около.
— И точно! Это особенно бросается в глаза, когда сравниваешь с тем, что он пишет!
— Он? Пишет?! — вслух изумился Чемодаса, но тут же спохватился и замолчал, поймав на себе пронзительный взгляд Учителя.
— И знаете, что я думаю? — продолжал Учитель, обращаясь к верующим. — Я думаю, что было бы очень хорошо, если бы и вы впредь старались меньше пользоваться внутренним языком и по возможности переходили на метаязык. Ведь метаязык хорош именно тем, что приучает говорить кратко и отучает от многословия. Разве не так?
112
Следует подчеркнуть, что речь идет именно о