— Брыкается, сучонок, — раздался недовольный голос, и мне на лицо накинули какую-то мокрую гадость.
Через мгновение прилетел удар, болью отозвавшийся в скуле.
— Челюсть не сверни, Ухо! — раздался негромкий голос.
— Да я по кумполу, не страшно, — ответили ему, я получил ещё два удара, слева и справа.
— Суки, — выдохнул я, и через секунду получил ещё раз в живот.
— Пищит ещё что-то, — фыркнул кто-то третий.
Они дали мне передышку — я обмяк в руках, которые меня держали.
— Сомлел что ли?
— Ну ты и бьешь, Гоша! — одобрительно приговорил Ухо.
И тут я, распрямляясь, нанес удар правой пяткой в район, где ощущалась нога того, кто держал меня за руки, и одновременно затылком ему в нос. Пятку отбил об носок берцев, а вот сзади раздался приятный звук: встретившись с моей головой, челюсть противника клацнула.
— …! — сказал он, бросая меня на пол.
Сработали инстинкты из Барлионы: уже в полёте я сгруппировался и, едва ощутив под ногами пол, рванул на темную фигуру. Впрочем, рога у меня не было: от столкновения что-то неприятно хрустнуло в шее, а потом сверху обрушился еще и мощный удар локтем.
Упав, я перекатом пошел влево, уходя от пинка, но сам ткнулся в чьи-то ноги, меня тут же подняли и выдохнули в лицо:
— Не уйдешь, мелкая тварь, тут тебе не Бар…
Не знаю, что заставило меня плюнуть этому черту в лицо. Видимо, все те же инстинкты Нагибателя. Вот только вместо того, чтобы кислотой выжечь глаза, моя слюна привела его в бешенство.
Меня бросили, и пролетев, как показалось, туеву хучу метров, я ударился головой в стену. Что-то опять хрустнуло, еще более неприятно.
Я едва успел сжаться в позу эмбриона на полу, прикрываясь руками. Первым же ударом берца в голову, мне что-то с оглушительным хрустом сломали, в мозгу что-то переключилось, и я попытался заорать. Секунду назад во мне бурлили ярость и азарт боя, но сейчас пришло понимание: меня будут убивать. Я попытался подтянуть руки, прикрыть лицо, позвать на помощь, и отодвинуться, сжаться в комок… Но руки слушались как-то неохотно, а вместо крика получилось кряхтение…
— Сууука… — второй удар пришелся в зубы, голова бессильно мотнулась, ударившись затылком во что-то твердое.
— Ты дибил!!! — раздался яростный шепот. — Ты… Ты что сделал?!
— Да я его убью! Он плюнул мне в лицо! — ответил ему другой.
— Бля, это надо бы снимать на видео! Глянь, сколько кровищи!!! — похоже, третий ушлепок был в восторге от случившегося.
— Вы еб…е!? — ужаснулся первый. — Ты же его, угондошил…
Секунд пять они все потрясенно молчали, видимо, рассматривая меня.
— Шухер! — раздался ещё один голос, и, так ничего и не сказав, они убежали.
Бесконечно долгое время я лежал в темноте, чувствуя, как по щеке течёт на пол что-то теплое. В теле не было никаких ощущений, кроме облегчения и покоя. Все, что я мог делать — это моргать. В поле зрения у меня была рука, но даже мыслей пошевелить ей у меня не появлялось.
Потом в комнате зажегся свет, и я услышал сдержанное восклицание:
— Да, бл…ь, ебан…ь совсем, штопаные гондоны… Них…я без палева сделать не могут… — и я увидел лакированные туфли присевшего рядом человека. На шею мне легла уверенная рука.
Вот и все, подумал я, довые…ся.
Глава 6. Договор
Рука профессионально надавила двумя пальцами на сонную артерию, и я услышал:
— Живой… — после чего ботинки развернулись, и человек заорал не своим голосом. — Блокировать двери! Построение в помещениях!!! — а потом добавил чуть спокойнее, видимо, по связи. — Таранов — Лебедянскому: реанимационную бригаду в комнату номер двадцать три!
Я внезапно почувствовал дикую усталость, которая навалилась сверху, закрывая мне веки.
— Э-э-э, пацан, куда!? — от хлопка по щеке усталость чуть отступила. — Нюхай!
Под нос мне подсунули вату, в голове чуть прояснилось, и я попробовал убрать её от нашатыря.
— Не шевелись! — рыкнул Таранов. — Твою ма-а-ать…
Мне показалось, у него в голосе проскользнули панические нотки, а я почувствовал постепенно нарастающую боль. Неожиданно резко она захватил меня всего, проникла в каждую частичку тела, отозвалась в лёгких, голове, сердце, и я едва слышно застонал, хотя мне хотелось орать.
— Терпи, пацан… — сказал Таранов, положив у меня под носом вату с нашатырем. — До свадьбы заживет…
Я почувствовал, что меня начало трясти и потерял сознание.