«Будь оно так, ты бы давно уже обживала покои по соседству с мсье де Глоттарини. И вряд ли была бы истинной парой для оборотня, уж не настолько наши Покровители жестоки, тем более, на этом (тут она сделала акцент голосом) континенте многомужество нонсенс. Поверь, на Ардане ничего просто так не происходит. Все эти твои развеселые приключения с орками и гномами не случайны, даже если смысла в них мы пока понять не можем. Как и мое подселение в твое тело вопреки законам природы и энергооборота, кстати говоря. Так что помолвку я отметаю, и предлагаю подумать о побеге.»
Побег? Как вы, сударыня, себе это представляете? Кто меня выпустит из дворца, напичканного оборотнями и вампирами? И куда, собственно, бежать? Обратно к эльфам, ни одного представителя которых, кроме вас, разумеется, я пока не видела? И не будут ли они только рады такую самоходную проблему вернуть алчущему моих недр императору с бантиком на причинном месте?
Образ императора, увлеченно развязывающего тот самый бантик, на несколько секунд закоротил мозг, и я потеряла нить рассуждений. Этот мужик — искушение в чистом виде. Почему, ну вот почему он не мог быть старым, вонючим и некрасивым? Мало того, что мне надо придумать, как исчезнуть из охраняемого замка, так еще и бороться с собственным либидо, уверенным, что именно с этим мужчиной мне надо остаться?
Соберись, соберись! Мы ведь уверены, что в Пророчестве говорится не обо мне? И, возможно, где-то рядом давным-давно ходит та самая девушка, способная произвести на свет искомого потомка, раз уж времени осталось в край? Просто зашоренные аквамариновые очи «Лоу» ее не видят? А мои увидят? Справиться за пять дней с задачей, которую не смогли решить проводимые в течение сотни лет отборы? Не много ли я на себя беру? Каким таким свойством я обладаю, которого нет у вампиров, и что поможет мне справиться? Интеллект я сразу исключаю, раз уж тут на его развитии сделан столь значительный акцент.
«Хм, прежде всего прочего, ты отлично умеешь задавать неудобные вопросы. На комплимент нарываешься? С вампирами тебе, конечно, не тягаться в магическом плане, как, собственно, с любой расой нашего мира. Твоя магия имеет другой источник и совершенно иной принцип. Зато ты без всякого флера можешь вызывать симпатию и находить себе друзей. И знаешь почему? Потому что каждому даешь шанс себе понравиться. И любое существо подсознательно стремится такое доверие оправдать. Даже я. Кхе-кхе. Вампиры и эльфы считают себя выше всех остальных существ, потому что их Покровители — Малена и Марэ — создали своих детей первыми. Смешанных браков немного, но чаще всего они случаются именно между этими расами. У тебя есть шанс выбраться отсюда и найти напророченную вампиру женщину, просто разговаривая со всеми подряд в замке и городе, наблюдая, делая выводы. Хотя город, пожалуй, можно исключить, одну тебя туда не выпустят. Если Кошачий глаз утверждает, что часть девушек, участвовавших в отборах, осталась в замке, стало быть, круг подозреваемых надо сузить до отвергнутых претенденток, мирно перестилающих кровати и накрывающих на стол.»
Так и поступим. Но сначала — подштанники. О, да, мягкое тепло на попе не заменить никаким интимом, это чистое блаженство!
— А между собой эльфы с вампирами как рассчитываются на первый-второй? — задала я вопрос в пустоту. Ну, то есть леди Ди внутри моей головы. Что-то Валера, притих, не очнулся после вчерашнего, что ли?
«Вампиры — старейшая раса, Марэ ведь супруг, а изначально весь мир был патриархальным. Тем более, только они способны управлять разумом, все остальные расы владеют стихийной магией. И в паре вампир-эльф главным считается вампир, даже если он — жена. Кроме того, ребенок вампира — это всегда вампир, независимо от того, кто второй родитель.»
Что ж, в таком случае, надо постараться забыть кошмарный завтрак, и найти местную библиотеку, чтобы собрать информацию о вампирах, вдруг мы еще о чем-то не знаем. И пойти исследовать замок, знакомясь с его служанками. Пока что мне ни одной, кроме Кошачьего глаза, на глаза не попалось. За столом прислуживали мужчины, а сервирован он был задолго до моего появления.
Но планам моим не суждено было сбыться.
После официального стука и моего положительного ответа в комнату зашла дама, которую я взялась рассматривать, открыв рот для приветствия, но так последним и подавившись.
«Вот это бабааа…» — выдохнул в голове встрепенувшийся Валера. Мой внутренний гоблин коллекционировал знакомства со странными людьми. С нелюдями, как оказалось, тоже. И наша новая пока еще незнакомая его заинтересовала. — «Это же старуха Изергиль, я отвечаю!»
Ты неправ, Валера, Горький тут ни при чем. Это скорее сушеный вариант бабушки Сирануш. Серый кардинал, маскирующийся под обслуживающий персонал. Если уж именно она руководила учебой императора… Высокая, худая, как палка, наглухо упакованная в темное платье с пышными юбками до самого пола скучного темно-коричневого цвета. Идеальная осанка с неподвижными плечами намекала не то на аристократическое происхождение, не вязавшееся с нарядом, не то на остеохондроз грудного отдела позвоночника и вынужденную позу. Черные с сединой волосы, стянутые в тугой пучок на макушке, намекали на почтенный возраст, длинные руки, чопорно сложенные на животе, и, главное, лицо намекали на то, что общение наше не будет особенно приятным. Лицо было очень запоминающимся, потому что неуловимо напоминало рыбью голову: выпуклые навыкате глаза бледно-зеленого цвета, маленький нос и очень недовольный большой рот, уголки которого смотрели строго вниз. Пожалуй, это был первый некрасивый вампир, которого я увидела в замке. Каких трудов этой женщине стоило добиться такого отталкивающего эффекта, я даже не представляю.
«Нарекаю тебя, страшная женщина, Рыбьей головой,» — торжественно изрек Валера, а мне стало стыдно за его черствость.
— Миледи да Ливро? Меня зовут мадам де Божоле. Я отвечаю за ваши занятия. Прошу пройти со мной, — голосом деревянной линейки заговорила дама.
И вот прямо спорить с ней не хотелось.
До библиотеки я в тот день так и не дошла. Честное слово, я хотела! Но не смогла.
Занятия представляли собой, к сожалению, не только нудные лекции, которые я по студенческой привычке проспала с открытыми глазами. Мне одногруппники даже как-то подсунули коллекцию фотографий, сделанных во время учебы, на которых я сплю между парами, на паре, в автобусе — где угодно. Однажды во время хирургической практики, когда нашу группу загнали в операционную на лапароскопическое удаление желчного пузыря, я заснула стоя и едва не рухнула лицом на пациента, потому что меня, как самую маленькую, поставили в первый ряд. Наши бравые парни успели меня поймать и быстренько и незаметно упихали назад, прислонив к стене и какому-то шкафчику, где я спокойно похрапывала приоткрытым ртом. Операция была очень интересной, спасибо, доктор.
На мою беду кроме теории была и практика. Бесконечные взмахи веером, этим беспощадным оружием массового мужского поражения. Стойка для стрельбы глазами, изящные положения рук, дефиле с толстенным томом по этикету, чтоб его собаки драли, контроль посадки головы и — о, наказание! — реверансы! К обеду у меня возникло четкое подозрение, что я тайно от себя самой разгрузила пару вагонов с углем. Мышцы спины свело от напряжения, между лопаток горело огнем, а ноги совершенно отказывались подниматься хотя бы на сантиметр выше пола. В свои покои я вползла сутулой псиной, старчески шаркая, и который уже раз за этот странный день мечтая умереть на месте. Упала на кровать лицом в подушку и почти сразу уснула. Минут на пять.
Влетевшую в комнату Лидку мне хотелось придушить, чтобы не стрекотала.
— Миледи, вы что, спите?! Но вы должны переодеться к обеду! — возмущенно воскликнула она, ловко уворачиваясь от вяло брошенной подушки. — Господин еще утром прислал вам самые лучшие платья, через полчаса обед, мы должны все успеть!
Видела я те платья, это пыточные инструменты с килограммами юбок.
— Оставь меня, старушка, я в печали! — простонала я, попытавшись спрятаться среди пышной россыпи оставшихся подушек. — На кой хрен, скажи на милость, мне переодеваться? Я что, воняю?