Зато на десятом этаже увязли надолго. К старику приползли сотни мохнатых пауков зависти, они облепили его душу и, впиваясь в неё острыми когтями, грызли жвалами. Вся жизнь Василия состояла из зависти, которая стимулировала его к движению и действу. Увидел шикарную машину – захотел иметь такую же, накопил денег, купил; у друга жена – очень хорошая хозяйка и красавица, пожелал и себе такую, долго искал – нашёл, женился; сосед телевизор купил с DVD-проигрывателем – загорелся, полгода отказывал себе во всём, но приобрёл. И много-много таких вот хотелок «как у других» набралось в жизни Василия. Зависть глубоко пустила корни в его душу, и нечего было ей противопоставить.
Помощь пришла откуда не ждали. Святой достал из мешочка молитвы жены Василия и церковные записки за здравие и спасение, которые она подавала когда-то в церкви во время его тяжёлой болезни. Тут послышались громкие аплодисменты со всех сторон: это, подобно мыльным пузырям, лопались пауки.
На мытарстве гордости минус-фемтообъекты крепко вцепились в Василия и верещали наперебой: «Всё! Теперь не уйдёт! Эта душа – наша!» И неудивительно. Он без почтения относился к родителям, думал, что они отсталые и ничего не понимают в современной жизни, не слушался их; считал себя лучше и умнее других; гордился достижениями в работе и школьными грамотами; хвалился покупками перед друзьями; в нём жило упрямство, самомнение, высокомерие… и ещё предостаточно самостей перечисляли Василию на этом этаже.
– Да вы только посмотрите! – кричали минусы светлым. – Он даже сейчас стоит и гордится собой, доволен, что поднялся так высоко на острове!
Ну, что тут возразить – чистая правда. Василий считал себя хорошим человеком и был уверен, что должен пройти испытания до конца, поскольку заслуживает жить в Светлом Царстве.
Мешочек святого пришлось опустошить полностью. В ход пошли заупокойные молитвы на панихиде, церковные записки и свечки родственников, молитвы всей церкви за нераскаявшихся грешников, молитвы матери.
Хранитель скрутил всё это в длинную соломинку, дал её в руку Василию и вытащил подопечного с одиннадцатого этажа.
Комнату мытарства ярости, гнева и сквернословия увешивали, словно гирлянды, чёрные и серые буквы. В каждой отражалось злое лицо Василия в разные периоды его жизни: от детства до старости. Из букв составлялись ругательства, которые он когда-либо произносил.
Защитник перемещался по периметру комнаты от гирлянды к гирлянде и завешивал их холодностью рассудка, умением держать себя в руках и не поддаваться панике, рассудительностью, способностью охлаждать пылающих гневом жену и сына, заслуженно хвалить людей. Хватило на все гирлянды и даже осталось.
На тринадцатом экзамене, где проверке подвергалось злопамятство, Василию принесли длинного червяка в котелке, который извивался, собираясь в комок.
– Червяк длиной в семь лет. Ну, будете и сейчас его выгораживать? – язвительно спросили тёмные.
– А это что? – не понял светлый страж.
– Это долг, который ему сестра не отдала.
– Да ведь он ей простил этот долг! – не поддался на провокацию хранитель.
– Простил, но помнил и сожалел о своем поступке, – злорадно уточнили тёмные.
Сестра занимала у Василия деньги на покупку торговой палатки, которую через полгода сожгли рэкетиры. Она часть долга успела отдать, а часть не смогла вернуть и попросила подождать. Но всё тянула, всё оправдывалась: то болеет сильно, то детям одежда нужна, то муж без работы сидит сейчас… Василий терпеливо ждал, однако жена постоянно напоминала об этих деньгах и пилила: «Мы что, миллионеры? Такие подарки делать! Она сама должна понимать, что у нас тоже дети!» Только после смерти супруги Василий поговорил с сестрой и простил ей долг. Но впоследствии об этом пожалел. Сестра не навещала его в больнице, куда он попал с сердечным приступом после похорон жены, не оказала помощь, когда он звал её. Василий помнил об этом и даже сейчас не мог забыть родственнице предательства.
–Неужели всё? Допрыгался? – подумал старик.
В это время хранитель стал закидывать червяка одеждой Василия: рубашками, брюками, галстуками…
– Ну и что это за тряпьё? – удивился сотрудник отдела злопамятства.
– Это – милостыня, творимая сестрой за упокой брата, – пояснил светлый страж. – Час назад она пожертвовала вещи покойного в дом для бездомных.
Василий такого поворота не ожидал. Сперва он очень удивился, но тут же обрадовался и простил сестру от чистого сердца.