Наконец наш друг-адвокат, похоже, закончил. Салат съеден, десерт тоже, допиты остатки вина.
Он заглянул в наши лица, словно желая узнать, нет ли у нас вопросов.
У нас их и впрямь накопилось немало, и мы только ждали момент, чтобы заговорить.
Но прежде чем мы успели открыть рот, адвокат снова подозвал официанта и заказал три двойных бренди. Мы с женой запротестовали, но он лишь отмахнулся. Принесли бренди и поставили перед нами на стол.
Адвокат поднялся, внимательно просмотрел счет, расплатился и еще долго стоял, а румянец медленно сходил с его щек.
— Осталась лишь одна вещь, которую мне хотелось 6ы знать, — наконец произнес он.
На мгновение он закрыл глаза, а когда открыл, в них уже не было огня; казалось, его мысли обращены куда-то за тысячи тысяч миль отсюда.
Он взял свой стакан с бренди, подержал его в руках и наконец сказал:
— Скажите мне одну последнюю вещь.
Помолчал, а затем продолжил:
— Почему мой тридцатипятилетний сын убил свою жену, лишил жизни свою дочь и повесился?
Он выпил бренди, повернулся и, не говоря ни слова, покинул обеденный зал.
Мы с женой долго сидели, закрыв глаза, и вдруг наши руки безотчетно потянулись к еще нетронутому бренди.