Вестник поклонился, инстинкт сказал ему отвернуться, не смотреть на то, что произойдет дальше.
Самия закричала, но вопль оборвал хруст и хлюпающий влажный звук.
Приглушенный стук, что-то оторвалось, падали капли. Он жевал.
Вестник знал, не глядя, что милая блондинка, которая смотрела на него так, словно он был ответом на все ее вопросы, была мертва.
Мертва из-за него. Потому что он привел ее через два королевства сюда для этого момента.
— Сын, — позвал его отец, Вестник меньше всего хотел сейчас оборачиваться. — Сын, — повторил Спящий принц, и тогда Вестник обернулся.
Самия кучей лежала у постамента, согнутая странными углами, ее волосы были испачканы. Рот Спящего принца была в крови, он улыбнулся сыну, и кровь была между его зубами.
— Спасибо, — сказал Спящий принц. Он посмотрел на небо, придвинулся к краю камня и свесил ноги. Он задумчиво склонил голову, вдруг на его лице вспыхнул гнев. — Нет… — сказал он, посмотрел на сына с раненым выражением. — Она не та. Ты привел не ту девушку. Ты предал меня.
Он смотрел на Вестника, поднял ноги на постамент, снова лег. Казалось, тело его отца двигалось против своей воли. Его руки легли на грудь, глаза Спящего принца были огромными и испуганными.
— Отец? — спросил он, вина растекалась по его венам, вязкая и тягучая.
Рот Спящего принца открылся, но глаза закрылись. И он ушел, Вестник это ощутил. Он снова ушел, оставив его наедине с телом Самии.
«В следующий раз, — пообещал он телу отца. — В следующий раз я приведу правильную девушку».
Он не помнил, как снова уснул. Он не помнил ничего о Самии, пока не проснулся на том же холодном камне с затекшим телом, словно пролежал там сто лет. Так и было. Когда он сел, он увидел скелет рядом с постаментом, кости были маленькими и хрупкими. Он подполз к ним и поднял одну в свете сумерек. Самия, от которой пахло маслом, мукой и сладостями. Самия с ясными голубыми глазами и готовностью идти за ним сюда, к своей смерти.
Его отец спал, и Вестник воспользовался шансом и коснулся его, провел пальцем по его щеке. Когда ничего не произошло, он осмелел, потыкал Спящего принца, оттянул веки и заглянул в странные золотые глаза, приоткрыл его рот и с удивлением увидел здоровые розовые десна и язык. Когда он закончил, он ощупал свое лицо. Он потянул волосы, светлые, сияющие, ниспадающие до плеч. Как у Самии.
А потом он ощутил тягу, которой не мог сопротивляться, она вела его из замка, от постамента. Он знал, куда пойдет, знал, что найдет другую девушку и приведет ее сюда. К своему отцу, чтобы он вытащил ее сердце и съел его.
В этот раз он все сделает правильно.
* * *
Она была красивой, с темной кожей и большими карими глазами. Ее волосы были черными, как ночь, стянутыми в тугие косы, скрученные на ее голове. Она была одета как королева в платье цвета лютиков. Она сидела в своем саду, обмахивалась маленькой книжкой в кожаной обложке. Он обошел ее дом — огромное поместье с окнами, разделенными темными рейками, — трижды, чтобы понять, что то, что он ищет, внутри. Но он не знал, как туда попасть. Наконец, он забрался по стене сзади дома и увидел ее сидящей в саду.
В воздухе пахло розами, тяжело и сонно, и Вестник смотрел, как она поднимает изящную чашку пастельно-голубого цвета к губам и пьет из нее бледно-золотую жидкость. Таким же был цвет глаз его отца. Вестник воспринял это как знак, что эта девушка — правильная. Она допила чай и беззвучно поставила чашку на подходящее блюдце. Сделав это, она подняла голову и увидела его. Он начал улыбаться, тепло и чарующе, его губы изогнулись в счастье и приоткрылись.
А потом она закричала.
И тут же крупные мужчины злого вида появились с оружием: мечами, кинжалами и даже луком. Они бросились к стене, и сначала Вестник застыл от злости на их лицах. Вид стрелы, направленной на него, в луке, помог ему понять, что они хотят навредить, и он спрыгнул со стены, стрела пролетела там, где мгновения назад была его голова. Он побежал, мужчины выбегали из сада, как лава из вулкана. Что-то опасно близко просвистело мимо него, и он увидел впереди в столбике ворот вторую стрелу.
Он побежал быстрее, уклоняясь, направляясь инстинктивно к людной рыночной площади, из-за него разбегались покупатели и торговцы, перепрыгивая телеги и прячась под столами.
Он позволил себе остановиться в грязном переулке, где воняло мочой и гнильем, он тяжело дышал, сердце не замедлялось еще долго, пока он не понял, что в безопасности. Ослабев от адреналина, бурлящего в нем без выхода, он опустился на землю, не обращая внимания на мокрую грязь.