— Знали. Но одно дело знать умозрительно, а другое — видеть в живую. Когда я сказала свободное изменение — это значит легкое. Он плавил бетон и металл также легко, как мы сейчас с тобой говорим. Посади его в бункер под замок — он махнёт рукой и двери откроются. Да что там двери, стены разойдутся в сторону. Или махнёт рукой и превратит жидкость в твоей кружке, — Ольга демонстративно показала чашку с кофе, — В сильнейший яд. Воздух — в газ. Кровь в твоём теле... Ну, что-нибудь да сделает. Иначе говоря, дорогой братец, прекращай считать его слабеньким бесом и обычным юношей. О, нет, — усмехнулась Ольга горько, — Он в сотню раз опаснее.
Анастас внимательно смотрел на Ольгу, обдумывая сказанное. В мире аристократов существовала хорошо известная высшим кругам ловушка мышления. Имея звериные инстинкты, пусть и подчиненные воле разума, аристократы бессознательно оценивали друг друга с точки зрения звериной силы. Ловушка в том, что сильный бес априори воспринимал слабого, как что-то незначительное. Со всеми отсюда вытекающими.
В животном мире это оправданная стратегия. В человеческом обществе — верный путь обмануться и пасть. Случай Эдгарда — наглядный тому пример. Инстинктивно он воспринимается, как слабый, а значит безопасный. Но Ольга утверждала, что его опасность в сотню раз выше. Значит о безопасности речи идти не может и нужно пересматривать весь свой подход к парню.
— Получается, держать рядом его опасно, но и иначе поступить мы не можем, — сделал вывод князь, — Так как нуждаемся в его разработках.
— Мне остаётся воздать хвалу твоей прозорливости и то, что ты отказался работать с ним по жесткому варианту.
— Оля, — подался вперед мужчина, — А если убрать эмоции. Что ты о нём думаешь? Он на нашей стороне или нет?
— Я сейчас не готова дать ответ.
Сначала Ольга хотела сказать, что не знает, но вовремя спохватилась.
— Дай мне несколько дней обдумать увиденное. Поговорить с парнем.
— Сегодня я сам с ним поговорю. Но мне нужно твоё мнение.
— Большую часть времени он выглядит, как самый обычный парень, которому не повезло в жизни, но он не опустился и старается нормально устроиться. Он умен, талантлив, трудолюбив. Но иногда, когда доходит до кризисов, на передний план выходит кто-то другой. Готовый убивать, добиваться результата любой ценой, действовать жестко.
— Сильные союзники нам нужны.
— Вот я и говорю, переставай воспринимать его, как мальчишку.
— Ладно, разберемся. А что... — князь замер, обдумывая, спрашивать или нет, — Твоя дочь?
— Давай не будем об этом сейчас! — всплеснула руками Ольга, — И только попробуй заикнуться о ценных генах!
— Как скажешь, — улыбнулся князь и отправился на выход. Впереди его ждал ещё один разговор.
***
Когда вышел из допросной, Ольга Владимировна уже ждала меня у входа.
— Как прошло? — спросила она первым делом.
Я оглядел её. Отметил то, как смотрит на меня, как напряжена, как пытается это скрыть. Так хотели выведать мои секреты, а когда увидели в живую, не понравилось?
— Он не естественного происхождения. Над ним хорошо поработали в лаборатории. Уж поверьте, я знаю, о чём говорю.
Свой организм я исследовал десятки раз, пытаясь разобраться, что в нём «сломали» опытами. Так что увидеть отклонения в чужом организме, довольно характерные, получилось быстро. Да и если знать, чей это сын, то как-то не удивляешься, что без опытов не обошлось.
— А защита? — уточнила Ольга Владимировна.
— Если заявится кто-то такой же, как и он, то определить можно. Но если они доработают технологию, то возможны ошибки.
Я смог выделить тот набор отклонений, который отличает многоликого от бесов, ходоков и обычных людей. Сделать что-то, что будет отслеживать в окружающих людях схожие параметры — возможно. Только нет гарантий, что и другие такие же уникумы имеют схожие отклонения. Как и нет гарантий, что технологию не доработают, улучшат и сделают на новом уровне.
Пленный проговорился насчёт того, что за ним стоят могущественные силы. Исходя из того, что я знаю, очевидный вывод — это иностранцы. Ну или Белогрудовы, в чём я почему-то сомневаюсь. Но это исходя из известных мне фактов, которые ограничены, поэтому пока буду держать в уме, что это лишь предположение.
В любом случае, у «могущественных» сил и ресурсы на разработки имеются. Поэтому стоит ждать улучшения технологии, а значит мои методы обнаружения в какой-то момент перестанут работать. Надо думать, как улучшить определитель.
— Ольга Владимировна, — заглянул я женщине в глаза, — То, как вы смотрите на меня... Надеюсь, не дойдёт до оскорблений и обвинений в моей нелояльности и неблагонадежности?
— Эдгард... — растерялась она, — Нет, не дойдёт. Пойдем.
Женщина перенаправила меня обратно в ту же самую комнату, которую успели прибрать. Следы крови мистическим образом куда-то исчезли. Вот она, мощь алхимии уборки во всей красе.
— Я пока вынуждена отойти, но мы с тобой ещё поговорим, — предупредила Ольга.
— Долго мне здесь сидеть?
— Не знаю. Мы работаем.
— Гвоздевы...
— О них позаботятся, — перебила она, — Не сомневайся.
То, как люди князя умеют быстро реагировать, я уже видел, поэтому и не сомневался.
***
Минут через двадцать ко мне заглянула София с ужином.
— Ты тут не унываешь? — спросила она, заходя с большим подносом.
— Ну, пока аж целая княжна носит мне еду — унывать это грех и преступление против короны.
— У князя нет короны.
— Не важно.
Я встал и помог девушке с подносом.
— Опять вокруг тебя что-то странное завертелось. Весь дворец на ушах.
— Я не специально.