Спустя минут десять в кабинет вошли два человека. Первый из них постарше — лет пятидесяти — широкоплечий, с уже седыми волосами и немного помятыми чертами лица, второй — высокий, лет тридцати пяти — сорока, с атлетическим телосложением, чем-то напоминающий бывшего спортсмена.
Мужчины явно были не рады своему новому появлению в уже знакомом им кабинете. Они поздоровались и сели на приготовленные для них стулья. Вопросы следователя были обычными, они касались того, не выходил ли Серов на связь с ними за прошедшие дни, также выяснялись детали преступления, например, следователя интересовало, как преступнику так быстро удалось усыпить обоих мужчин и перенести их в салон машины.
Пока шли стандартные части нового допроса, Владимиров еще более внимательно всматривался в лица этих людей. Лицо водителя прорезывали морщины, кожа у него была грубая, с характерными костными выпуклостями, развивающимися у мужчин после пятидесяти лет. Когда он говорил, то слов ему явно не хватало, однако он не позволял себе нецензурную брань, а только шевелил губами и как-то по-особенному хмурился. Напарник Серова тоже с трудом подбирал слова. Чувствовалось, что он попал в ситуацию, в которой ощущал себя крайне некомфортно. Этот человек с массивным лицом и сломанным носом (из личного дела Владимиров знал, что когда-то он был профессиональным боксером) в минуты гнева сжимал кулаки, и от этого жеста лицо его приобретало выражение жестокости.
Спустя полчаса Владимиров позволил себе задать свой первый вопрос.
— Скажите, а было что-то в поведении Серова, что могло натолкнуть на мысль о том, что он готовит преступление?
Вопрос это специально был подобран им для начала диалога. Ведь заданный корректно вопрос вызывает у собеседника расположение. К тому же Владимиров старался больше узнать о личности Серова, как бы демонстрируя, что не подозревает ни водителя, ни напарника в том, что они участвовали в этом преступлении.
Первым отреагировал на слова Владимирова бывший боксер:
— Да непонятно было. В целом Мишка не темнил. Но вел себя, как это сказать. Натянуто как-то. Вроде считал себя лучше других.
— С ним было по настроению, — подхватил его мысль водитель, — работал вроде нормально, а так про жизнь и не говорили мы с ним. Он все в последние месяцы молчал, курить отходил. Я краем уха слышал, что он с женой развелся. Думал, что мужик переживает, как-то и не лез. Что мое дело — край. А он, паршивец, гадость такую задумал, да и нас подставил.
Последние слова водитель произнес с особым чувством. И тут же как-то бессильно вздохнул.
Молодой следователь продолжил допрос, но все последующие вопросы уже не открыли для Владимирова ничего нового. Когда процедура была закончена и незадачливые коллеги Серова удалились из кабинета, Владимиров спросил у капитана, кого он еще намерен сегодня допросить. Капитан ответил, что повестками были вызваны другие сослуживцы Серова. Владимиров кивнул и остался в кабинете, скорее, из вежливости и профессионального долга: он понимал, что, вероятнее всего, новых штрихов к портрету подозреваемого добавить уже не удастся. Он уже догадывался, что ключевой в его миссии станет встреча с женой Серова. Однако разговор с ней был назначен на завтра, а сегодня он не мог уйти из этого душного маленького кабинета следователя хотя бы потому, что это выглядело бы как неуважение к тем людям, которые так радушно его встретили и проявили максимум внимания.
Последующие три часа допросов подтвердили его догадку: пять человек, которые прошли через кабинет следователя предпочитали или отмалчиваться, или рассказывать о Серове уже известную информацию, или пересказывать совсем уже нелепые городские слухи о том, что преступник сбежал во Вьетнам и катается там теперь на больших серых слонах.
— А почему во Вьетнам? — все-таки решил уточнить Владимиров у следователя, когда произносивший эту информацию посетитель удалился из кабинета.
— Да не знаю точно. Про Вьетнам этот со вчерашнего дня в городе стали говорить, когда по Первому каналу фотографии показали Серова с женой и детьми на слоне этом. Они за границу ездили только один раз. Правда, не во Вьетнам, а в Таиланд. Это согласно паспорту его заграничному. Паспорт мы сразу заблокировали. По нему он никуда теперь выехать не сможет. Но паспорт и подделать можно…