- И что ты почувствовал?
- Что ненавижу его со всеми потрохами, вот что! Поганец! Плетет про Пола Ньюмэна и Стива Маккуина, какие они великие актеры! А ведь все знают, что они и играть-то не умеют. Гоняют на мотоциклах голыми по пояс и зыркают в камеру, вот и все их лицедейство. Считается, что у них соблазнительный вид, и жены их тоже соблазнительные. Ну, и что с того?
- Соблазнительные жены... - повторил доктор Эйк.
- Вот-вот. Можно подумать, моя не соблазнительна. Соблазнительнее не бывает. Бюст - четвертый номер, и стоит торчком. Ты не можешь не признать, что она и впрямь заводит.
- И какие чувства это у тебя вызывает?
- Прекрасные, - ответил Финни. - То есть, раньше вызывало, пока я не узнал от буфетчика, что по вторникам и четвергам Глория приходит в "Эль-Греко" с каким-то бородатым толстяком.
Он сел и медленно сжал рукоятку пистолета. Доктор Эйк сделал вид, будто не заметил этого движения.
- Не совсем понимаю, - нахмурившись, сказал он.
- Все ты понимаешь, козел двумордый.
- Значит, когда буфетчик упомянул бородатого толстяка, ты решил, что речь идет обо мне?
- Ничего я не решил. Просто припомнил, кто из моих знакомых подонки. Потом - кто из этих подонков имеет мясистые телеса и носит козлиную бородку. Вот ты и получился.
- Ты полагаешь, что сделал правомерный вывод? - спросил доктор Эйк.
- Да.
- И что было дальше?
- Я сказал Джорджу, что убью мерзкого сукина сына.
- Что ты почувствовал, когда злился на меня?
- Ничего хорошего. Мои чувства будут куда слаще, когда я всажу пулю в твое толстое пузо.
- Почему ты считаешь меня толстым? - с неподдельным любопытством спросил доктор Эйк.
- Потому что ты и есть толстяк. Самодовольный раздутый немецкий боров.
- Ты всегда считал меня жирным?
- Нет. Кажется, до сих пор ни разу не замечал этого. Не обращал внимания. Но теперь вижу: ты - грузный, жирный, сальный негодяй.
- Значит, твое мнение обо мне изменилось совсем недавно?
- Ты чертовски прав, шмат прогорклого сала!
- Вообще-то фамилия у меня голландская, а не немецкая, - сказал доктор Эйк. - И я совсем не толстый. Ростом я под метр девяносто, а вес у меня меньше центнера. Я просто плотный. Вот почему ты никогда не считал меня толстяком.
- Ошибаешься, - заявил Питер Финни. - Я не считал тебя толстяком просто потому, что никогда не обращал на тебя внимания, вошь ты небритая.
- Двадцать процентов мужчин, живущих в Лос-Анджелесе, имеют избыточный вес, - сказал доктор Эйк. - И многие местные толстяки носят бороды.
- Это не имеет значения, - заявил Питер. - Потому что ты и есть тот гаденыш.
Доктор Эйк смиренно вздохнул.
- Ты заблуждаешься, Питер. Ты просто убедил себя, что это так.
- Я точно знаю, что это так.
Доктор Эйк покачал головой.
- Ты был зол как черт, когда вошел в бар, - сказал он. - Болтовня буфетчика уязвила тебя. Но потом, когда тот же самый буфетчик, который, по твоим собственным словам, ничего не знает, упомянул имя твоей жены и брякнул, что-де она встречается с каким-то таинственным бородатым толстяком, ты сразу же подумал, что этот толстяк - твой психоаналитик. Почему?
- Потому что ты - он и есть, - упрямо повторил Финни, но пистолет все-таки опустил.
- И ты ни разу не подумал ни о ком другом? Почему?
- Ну, не знаю, - помявшись, ответил Финни.
- Ты пытался вытянуть из буфетчика подробности? Разузнать побольше?
- Нет.
- Почему?
- Не хотелось.
- Ты не мог не придать случившемуся большого значения и не попытаться все разнюхать.
- Когда буфетчик заговорил, я сразу же решил, что все ясно как день. Понял, о ком он ведет речь. Во всяком случае, мне так казалось.
- А теперь?
- Теперь уж и не знаю. Но, когда я подумал о тебе, мне вспомнился наш прошлый сеанс и мой рассказ о матери, о неумении ладить с людьми, о сомнениях в верности Глории.
- Почему ты вспомнил об этом?
- Не знаю.
- Или не хочешь знать.
Финни поник головой и погрузился в молчание.
- По сути дела, - продолжал Эйк, - мы обсуждали твои неурядицы в сфере интимной, правильно? Когда до тебя дошли слухи о неверности жены, твоя тревога усугубилась. Ты разволновался, вот и вспомнил нашу прошлую встречу, во время которой тоже был взволнован.
- Видать, так, - согласился Финни.
- Волнение сменилось раздражением, неприязнью, злостью. Мысленно ты стал убийцей.
- Да.
- Но на самом деле ты не собирался убивать меня, верно, Питер? Это была лишь фантазия?
- Наверное.
- Ты разобрался в причинах?
Финни сосредоточенно нахмурился.
- Полагаю, я фантазировал, - сказал он. - Я испытал унижение, когда тот гад заговорил о Глории. Хотел руки на себя наложить, но потом принялся фантазировать и представил, как убиваю тебя.
Доктор Эйк глубокомысленно кивнул.
- Похоже, ты хорошо разобрался в себе. Что ты сейчас чувствуешь?
Финни облегченно вздохнул и прилег на кушетку.
- Мне гораздо лучше, - сказал он.
- Вот и хорошо. Хочешь продолжить беседу на эту тему?
- Нет, - ответил Финни. - Поговорим о чем-нибудь еще.
Спустя час Питер Финни любезно распрощался с доктором Эйком, извинился за бурное вторжение и, подмигнув очаровательной секретарше, вышел. Доктор тотчас уселся в кресло, задумчиво погладил свою козлиную бородку и, сняв трубку, набрал номер.
- Дорогая, придется изменить наши планы, - сказал он.
- С какой стати? - спросила Глория Старр.
- Питер только что был у меня. Он дознался, что ты встречаешься с кем-то в "Эль-Греко".
- Он подозревает...
- Меня? Да. Но я все уладил.
- Как нам теперь быть?
- Выждать недельку, а потом встретиться в "Эстрагоне". Ты знаешь, где это?
- Сердце подскажет, любовничек, - вполголоса ответила Глория.
- Значит, в обычное время в следующий вторник.
Повесив трубку, доктор Эйк поднял глаза и увидел стоявшего на пороге Питера Финни. Тот был мрачен как туча, очень сердит и явно готов на убийство. Правая рука его сжимала рукоятку пистолета в кармане пиджака.
- Питер, - залопотал доктор, - не спеши с выводами. Клянусь тебе, я...
Финни ухмыльнулся.
- Я только хотел сказать, что приду на очередной сеанс в следующую пятницу.
Доктор Эйк попытался взять себя в руки.
- Здоров ли ты? - беспечно осведомился Финни. - У тебя такой несчатный вид.
- Да... да, все хорошо.
- Слава богу. Мне не хотелось бы покидать тебя именно сейчас.
- То есть?
- Тебе очень пригодятся эти деньги.
- Деньги?
- Да, та сотня в час, что я тебе плачу, и гораздо больше.
- Не понимаю.
- А что тут непонятного? Как ты думаешь, почему я уже полгода заливаю в твой нежные ушки нектар "Глория"? Зачем живописую её прелести и постельные навыки? Зачем рассказываю тебе о своей импотенции и о том, что Глория лишена ласки?
- Это беспокоит тебя, - ответил доктор Эйк.
- Нет, меня беспокоит другое. Меня беспокоит то, что глупая потаскуха не работает и сосет из меня все соки. Две тысячи долларов в неделю на шмотки, машины и прочую дребедень. Этот телесериал озолотил меня, вот Глория и решила, будто я - дойная корова. Она тупа, жадна, мелочна и невежественна, и я её терпеть не могу.
- Но, Питер...
- Сложность заключалась в том, что я не знал, как развестись, продолжал Финни. - Я чертовски хорошо зарабатываю, и Глория наверняка подала бы на алименты. Замуж ей не выйти: какой нормальный мужик женится на безработной актриске, игравшей в "Пляже на заре"? Вот и пришлось мне устроить ей романтическое приключение, найти другого мужчину. Тут-то ты и пригодился.