16. Настоящее: снег
Белое - снег. Черное - шоссе.
Я медленно бреду по обочине, засунув руки в карманы подбитой искуственным мехом куртки. Свинец небес давит непосильным грузом. Колючие пушинки снежинок расплываются на коже крохотными каплями. Машины проносятся мимо не притормаживая. Брюки запачканы грязью.
Говорят, что каждые шесть секунд кто-то погибает в автокатастрофе. Население планеты перевалило за восьмой миллиард, а это значит, что ваш шанс умереть во время прослушивания "Run, Baby, Run" примерно один к двумстам миллионам. Число велико, но не забывайте о том, что кому-то этот шанс непременно выпадет. Да, я не силен в математике, но и Бог не склонен отвечать на сакраментальное: "Ну, почему я, о Господи?!"
Алан останавливает черный седан и выходит, когда я делаю приглашающий жест рукой.
- Что, неужто мотор заглох? - спрашивает он, поднимая воротник зеленого полупальто.
- Привет.
- Ах, да, привет.
Мы обмениваемся рукопожатием. Со времени моего прилета в Торонто у нас еще не было шанса встретиться.
- Решил прогуляться, - говорю я. - Погода больно хороша.
- После Мексики Канада кажется девятым кругом ада.
- Ты, видно, никогда не был на Аляске.
- Говорят, там неплохо.
- Очень даже, если у тебя хватит ума не сходить с трапа самолета до той поры, пока он не полетит обратно.
- Шон, холодно здесь стоять. Залазь в машину.
- Нет уж, - я закуриваю, оглядывая пейзаж. Голые деревья похожи на модернистские японские скульптуры. - Давай-ка лучше здесь потолкуем. Свежий воздух, что ни говори - полезен.
- Сегодня у меня нет настроения подхватить воспаление легких.
- Это лучше, чем превратиться в мясной фарш, верно?
- Я так и знал, что ты потащишься на место аварии. - Алан тяжело вздыхает. - Полиция утверждает, что водитель не справился с управлением. Неудивительно, при такой-то погоде.
- Нужно быть полным идиотом, чтобы после разудалой вечеринки, да еще и при такой-то, как ты верно заметил, погоде самому вести машину. Поправь меня, но ведь предполагается, что на "Криолаб 8" работали очень головастые парни.
- Автопилот был в полном порядке, если ты на это намекаешь. Его проверили в первую очередь.
- Именно поэтому, - говорю я, глядя Алану в глаза, - я и решил прогуляться пешком. Ты взял тачку в служебном гараже?
- Я понимаю, что ты хочешь сказать, - медленно произносит он. - Это не прокатный автомобиль. Ты уже связался с Мег?
- Она не дала ответа, но пообещала навести справки. Я подозреваю, что теоретически все возможно, если перед этим немного поработать с машиной.
- Кроме подозрений у тебя есть еще кое-что?
- Я же приехал на место аварии.
- А теперь идешь пешком.
- Ты схватываешь на лету.
- Не хочешь разжевать и положить мне в рот?
- Думаю, нам лучше подыскать место поуединенней. - Я оглядываюсь и делаю широкий жест. - Здесь нас могут неправильно понять.
- Придется идти пешком? Кто станет подслушивать нас в таком месте?
- Паранойя еще никому не вредила.
- Расскажи это Иосифу Сталину... Я слишком вымотался, Шон.
Под глазами Алана проступили темные круги. Я впервые замечаю, что мой друг начинает седеть. Он устал и выглядит не лучшим образом. Эти годы ни для кого из нас не прошли даром.
- Побриться тебе надо, вот что, - говорю я. - Принять коньяку, душ и как следует выспаться.
- А тебе - нет?
- Я - второй на очереди. Пошли.
- Черт с тобой, Шон. Погоди-ка минутку. - Алан возвращается к седану и копается в бардачке. - Тебя, возможно, это удивит, но я захватил коньяк.
- Благослови тебя Бог за твою доброту. Может и лимончик найдется?
- Так далеко моя прозорливость не простирается.
- Неважно.
Мы медленно бредем по обочине, передавая друг другу бутылку. Коньяк - напиток на любителя и, хотя я никогда не относил себя к таковым, сейчас он пришелся кстати.
- Это, наверное, паршивейший коньяк на свете, - говорю я, после четвертого захода. - Дьюти-фри [11]?
- В нем достаточно алкоголя, чтобы приятно обжечь горло, - отвечает Алан. - А раз так, то все в порядке. Как там говорил Теннеси? "Коньяк, коньяк!.." И все такое.
- Он что, правда это говорил?
- Скорее всего, нет. Я только что это выдумал. Думаю, Хемингуэй сказал что-то по этому поводу, но я не знаю что именно.
- Помниться, он утверждал, что коньяк - это яд для молодых писателей[12].
Я вытаскиваю последнюю сигарету, сминаю и выбрасываю пустую пачку "Camel".
- Ты снова начал курить?
- Я периодически бросаю. Просто у меня сейчас тяжелый период.
- Мог бы спрятать ее в карман, - говорит Алан. - Вовсе не обязательно относиться к этому так по-свински.
- Пошел ты, - говорю я. - Ты и все защитники окружающей среды вместе взятые. Кой черт нам надо быть самым разумными, высокоорганизованными существами на Земле, если мы не можем позволить себе даже удовольствие выбросить пустую пачку из-под сигарет там, где захочется? Кой черт я должен тащить его еще восемь миль до ближайшего мусорного бака?
- В этом смысл того, чтобы быть разумным, высокоорганизованным существом.
- Искать мусорные баки?
- Не язви, Шон. Мы способны нести ответственность за свои поступки.
- Я несу ответственность. Можешь оштрафовать меня если хочешь, но если по-твоему выписывание штрафов является высшим достижением разума, то мне жаль эту цивилизацию.
- Я такого не говорил.
- Так какого?!.. А, к черту!
- Глотни-ка, - Алан успокаивающе хлопает меня по плечу. - Мы оба устали, Шон. Не будем затевать ссор по пустякам.
- Ты прав, - я жестом отметаю на предложение притормозившего водителя подвести нас. - За последние двадцать четыре часа я успел заложить взрывчатку в крупный научно-исследовательский центр, выжил в автокатастрофе, перелетел из южного полушария в северное и на карачках обшарил место, где погибло почти два десятка человек. Сущие пустяки.
- Я тоже скучаю по Мегги, Шон, - тихо говорит Алан.
Я молчу. Он уловил самую суть. После стольких лет вместе мы не мыслим жизни друг без друга.
Два бесконечно одиноких человека на шоссе. Снег.
17. Прошлое: разрыв
Они отрезали мне правую руку. Все, что ниже локтя отправилось в контейнер хирургических отходов, а оттуда - в печь, где сжигают ошметки человеческих тел. Я не давал на это разрешения, слишком занятый в то время бесцельными блужданиями по закоулкам собственного разума. Кома, аппарат искусственного дыхания, бесконечные консилиумы врачей. Позже, все в один голос утверждали, что это было необходимо. У меня так и не хватило духу посмотреть снимки. К счастью, страховка кое-как покрыла расходы на лечение.
Лежа в больничной палате и часами разглядывая обмотанную бинтами культю, я, как помню, больше всего страшился разговора с Джуди. А его так и не произошло.
Она не появилась в клинике, не позвонила и, когда я решился набрать номер, сделала вид, что ничего не произошло.
"Привет, Джуди".
Молчание.
"Привет, Шон".
"Э-э-э... как ты там?"
"Все хорошо".
Молчание.
"Я...Джуди, я..."
"Мне надо идти, Шон. Поговорим как-нибудь в другой раз, ладно? Пока".
Другого раза так и не случилось.
Позже, навестивший меня Тэд признался, что Джуди перебралась к Бену. Этот парень беспокоил меня и прежде, постоянно мелькая на горизонте в то время, когда мы еще встречались. Друзья детства - что может быть хуже? Эти двое знакомы друг с другом долгие годы, вместе росли и взрослели. Они пережили то, о чем я понятия не имел, с принужденной улыбкой слушая их милую болтовню.