Я всегда думала, что никого на свете я не полюблю так сильно как Уэса, но что-то подсказывало мне, что когда я стану мамой, то любовь к ребенку будет гораздо сильнее.
— Я тут подумала… — медленно начала я.
Уэс поднял бровь и терпеливо ждал, когда я продолжу свою мысль.
— Я подумала, может, нам попробовать завести ребенка?
— Ребенка? — вяло переспросил он. Вопрос был задан без единой эмоции, словно я предложила ему выбрать, что он будет делать: мыть посуду или вынесет мусор.
На секунду это сбило меня с толку. Я не могла предугадать его реакцию, но в глубине души надеялась, что он проявит больше интереса к этой идее. Немного.
— Ну, да, — ответила я.
Он посмотрел на меня в замешательстве. Желудок сжался; я не ожидала, что все так пойдет. Вообще.
— Смотри. — медленно начал Уэс, — Мы клялись всегда быть честными друг перед другом, так?
Я кивнула. Внезапно вышло, что эта клятва вышла мне боком. Страх и неприятное предчувствие слились воедино и поползли по моей спине.
— Я не хочу детей, — наконец-то выдал он.
Он пожал плечами и одарил меня полуулыбкой, словно это решение никогда не будет пересмотрено, не важно, как бы сильно я не старалась.
— Вообще?
— Вообще.
Меня буквально контузило этой новостью. Я быстро заморгала.
— Почему нет?
— А у меня должна быть причина?
— Да.
— Да ладно тебе, Виктория.
У него вырвался смешок. Он поднял руки.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я не хочу детей.
— Хочу, чтобы ты сказал почему. Я не хочу детей, потому что… — выдала я, — заполни пробел, Уэс.
Он резко встал из-за стола, взяв в руки свою тарелку. Я пошла за ним, не готовая закончить этот разговор.
— Объясни мне почему, — настаивала я, — хочу об этом поговорить.
— Мы уже поговорили.
— Нет, мы начали, а потом ты взбесился.
— Я не взбесился!
Он выбросил остатки еды в помойку.
— Почему мы вообще об этом разговариваем?
— Потому что это важно для меня. Потому что ты спросил, какие у меня цели на этот год и я сказала, а теперь ты злишься на меня. Вот почему мы об этом разговариваем.
Уэс развернулся, вцепившись в уголок стойки. Все флюиды счастливой годовщины начали исчезать, их сменила злость.
Как и каждая нормальная пара, мы ссорились. Спорили. Но ссоры никогда не были долгими или настолько ужасными, чтобы оставить вмятину на наших отношениях. Один из нас всегда сдавался.
Но в этот раз, я собиралась сделать исключение. Ведь мы спорили из-за того, чего мне действительно хотелось.
— Ты должна закончить эту тему, — сказал Уэс, пытаясь сгладить ситуацию, — ты как собака с долбанной косточкой.
— Тогда просто ответь мне!
— Я не хочу детей, потому что не хочу ответственности, — выдал он.
Молчание. В гостиной орал телевизор, но на кухне было так тихо, что можно было услышать, как упала иголка.
— Сейчас мне хочется пожить для себя, и абсолютно не хочется думать о ребенке, Виктория.
— Так будет всегда. Никогда не будет подходящего времени начать семью.
— Если не будет подходящего времени, тогда зачем пытаться?
Он еще раз пожал плечами. Этот жест начал выводить меня из себя. Словно он заметил, как я расстроилась и разозлилась, но ему лень что-либо улаживать.
Я отступила на шаг назад. Его слова застряли в моем сердце.
— Хорошо, — выдохнула я, — так и запишем.
— Я бы спросил, есть ли проблема, но это заметно и так.
— Конечно есть! Я хочу детей!
Уэс скрестил руки.
— Ладно, допустим у нас родится ребенок. Что ты будешь делать, когда он родится? Продолжишь работать и бросишь его?
Он произнес слова с такой злобой и ненавистью, что я вздрогнула.
— О чем ты говоришь? Я никогда не брошу своего ребенка.
Уэс покачал головой.
— У нас не будет ребенка.
Таким макаром он закончил разговор. Я развернулась и вышла.
— Виктория! Вернись!
Он поравнялся со мной и обхватил руками со спины.
— Прости. Мне хочется, чтобы у нашего ребенка было все самое лучшее. Все наше внимание. Загрузка на работе становится все сильнее, и я боюсь, что не смогу обеспечить ребенка той любовью и тем вниманием, которое он или она будет заслуживать. Вот и все. Я не хотел доводить тебя до слез, понимаешь? Даже если мы попытаемся завести ребенка, оглянись вокруг. Прямо сейчас нас только двое и мы уже переросли этот домик. Нам нужен дом — место, в котором мы сможем осесть.
Уэс нарисовал такую красивую картину. Она была такой заманчивой, такой совершенной, что я согласилась с ним.