— В самом деле? — удивился Мирддин.
— Представь себе! Я даже пыталась предупредить Колина... а может, и Кевина. Хотя о последнем наверняка утверждать не стану. В отличие от Колина, Кевин не подвергал свои устойчивые комбинации статистической обработке.
— Ага, — сообразил Мирддин. — Это кошки Шрёдингера, о которых мне рассказывала Дейдра?
— Они самые. В результате своих опытов Колин получил некие закономерности в виде двух кривых сингулярных поверхностей, вывел соответствующие формулы и долго бился над выяснением их смысла. А совсем недавно он обнаружил, что эти формулы являются частными решениями так называемых уравнений ван Халлена. Этот учёный жил в двадцать седьмом веке и выдвинул весьма оригинальную космогоническую гипотезу — настолько оригинальную, что её никто не воспринял всерьёз. Из его теоретических выкладок следовало, что на определённом моменте своего существования Вселенная должна размножиться — породить несколько дочерних Вселенных, которые в дальнейшем будут развиваться параллельно и совершенно независимо друг от друга, никак между собой не взаимодействуя. Однако ван Халлен допустил грубейшую ошибку в исходных посылках: в его математической модели Вселенная состояла всего лишь из одного мира, а не из бесконечной совокупности адиабатически замкнутых миров...
— Постой-ка, Софи, — перебил меня Мирддин. — К своему стыду я должен признаться, что совершенно не разбираюсь в теоретической физике. Я предпочитаю метафизику — таково уж воспитание бывшего волхва и прорицателя Мерлина Амброзия. Но если я правильно понял тебя, то получается, что Вселенная не одна, а их множество?
— Этого я точно не знаю, но по логике должно быть так. Вряд ли мы стоим у начала времён. Скорее всего, наша Вселенная не первая в череде порождающих друг друга Вселенных. Но даже если наша Вселенная — пока единственная сущая, то ей недолго осталось быть таковой.
— Значит, те очаги поражения, которые я считал раковыми опухолями пространства-времени...
— Это не опухоли, Мирддин, а зародыши дочерних Вселенных.
Мирддин явно растерялся.
— Так что ж это выходит? — произнёс он недоуменно. — Я ошибся? И Дейдра ошиблась?.. Но ведь я чувствовал и сейчас чувствую, что Вселенной грозит гибель!
— Твоё чутьё не подводит тебя, — сказала я. — Породив дочерние Вселенные, Вселенная-мать должна погибнуть. Если, конечно, не вмешаться в естественный процесс и не предотвратить катастрофу.
— Ты знаешь, как это сделать?
— Да, знаю. Есть два пути решения этой проблемы. Первый, самый лёгкий: уничтожить все зародыши. Я могу это сделать прямо сейчас. Второй путь более сложный и требует куда больше времени и сил. Он заключается в том, чтобы, образно говоря, принять у материнской Вселенной роды, сохранив жизнь и ей, и её детям-Вселенным.
— И какой же путь ты выбираешь?
— Второй, естественно. Я всегда была противницей абортов.
— А ты сможешь правильно принять роды?
— Разумеется, смогу. Собственно, для этого я рождена. И даже не столько для спасения материнской Вселенной, сколько для того, чтобы позволить появиться дочерним Вселенным. Уничтожить зародыши можно и без моей помощи — достаточно лишь спровоцировать преждевременное завершение текущего цикла бытия. Выражаясь фигурально, Вселенной присущ инстинкт самосохранения, и весьма велика вероятность того, что он возобладает над инстинктом продолжения рода.
Мы медленно пошли по неширокой дорожке вглубь сада.
— Что верно, то верно, — согласился Мирддин. — Порядок уже пытался устроить Ночь Брахмы. Во многом логика Стихий подобна логике людей: дети детьми, но и самим жить хочется.
— Вот именно. Поэтому появилась я — ради примирения двух вступивших в конфликт тенденций развития мироздания. Чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
— А когда должны наступить роды?
— Точной даты назвать не могу. Приблизительно через двести миллионов лет. Может, чуть меньше.
Мирддин резко остановился. На его лице вновь появилось растерянное выражение.
— Я не ослышался? — переспросил он. — ДВЕСТИ МИЛЛИОНОВ ЛЕТ?!
— Да.
Он покачал головой:
— Значит, я зря порол горячку? У нас ещё уйма времени.
— Ты не совсем прав, — ответила я. — Времени много, но оно не ждёт. Я не случайно появилась именно сейчас, а не через тысячу, десять тысяч или миллион лет. И так же не случайно вы с Хозяйкой нашли меня — по сути дела, я сама пришла к вам. Если мы хотим, чтобы новые Вселенные родились, не уничтожив нашу, я должна приступить к своей работе тотчас, немедленно. Позже было бы поздно. Мне надлежит постоянно контролировать рост и развитие Вселенных-зародышей, исправлять любые отклонения от нормы, негативно влияющие на ткань пространства и времени материнской Вселенной. Кстати, уже возникли серьёзные проблемы в моём родном мире, который последнюю тысячу лет находился под воздействием одного из развивающихся зародышей. Возможно, именно это стимулировало такое бурное развитие в нём науки и техники; не исключено, что благодаря этому возникла космическая цивилизация; однако сейчас мой мир стоит на краю гибели, его нужно спасать — и как раз поэтому я родилась здесь, а не в каком-то другом месте. Я спасу свой мир — а потом придёт черёд и других миров. Так что баклуши бить не придётся. Моё положение сродни положению врача-акушера, которому попался очень трудный пациент, требующий неустанного внимания.
— И ты всерьёз рассчитываешь прожить двести миллионов лет? — осведомился Мирддин с содроганием.
— А почему бы и нет? Если Вселенная скажет «надо»... — Я улыбнулась. — Впрочем, такой жертвы от меня не требуется. Мои дочери, и дочери моих дочерей, и их дочери, и так далее — все они будут Собирающими Стихии. Конечно, не все они станут Собравшими Стихии, в этом нет нужды; зато будет широкий выбор — и самые достойные из них продолжат начатое мной дело. А через двести миллионов лет моя далёкая праправнучка доведёт его до логического конца. И её имя будет вписано золотыми буквами на скрижалях истории.
— Если к тому времени ещё будет история, — мрачновато заметил Мирддин. — Если останется человечество.
— Оно останется, — твёрдо сказала я. — Я верю в будущее человечества. И я горжусь тем, что родилась в мире, где постепенно стирается грань между колдунами и теми, кого пока ещё называют простыми смертными; в мире, который показал всем другим мирам, что человеческие возможности безграничны.
Некоторое время мы молча шли по дорожке, всё дальше углубляясь в сад.
— А каковы твои личные планы? — полюбопытствовал Мирддин.
— Первым делом рожу парочку прелестных дочурок, — откровенно ответила я. — В нашей семье не принято сознательно зачинать детей, а тем более — предопределять их пол; но я имею полное моральное право сделать для себя исключение. Дейдра... не Хозяйка, а моя кузина, верно сказала, что принципы существуют для людей, а не люди для принципов. Если того требуют обстоятельства, можно поступиться принципами; особенно, когда речь идёт о безопасности Вселенной и живущих в ней людей. Я, конечно, не собираюсь умирать, однако всё может случиться. Как говорили в старину, все мы ходим под Богом.
— Кандидатура будущего отца уже утверждена?
— Да.
Мирддин не стал спрашивать, кто этот счастливчик. Ему было ясно, что это не он. Мне стало жалко его — но не так чтобы очень. В конце концов, у меня будут дочери, надеюсь, много дочерей, и любая из них сможет пройти Лабиринт. А Мирддин — очень интересный и привлекательный мужчина. Он ждал полторы тысячи лет — сможет подождать ещё несколько десятилетий...
— Ты счастлива, Софи? — спросил он, внимательно поглядев на меня.
— Да, счастлива, — кивнула я. — Безмерно счастлива. Я нашла своё место в жизни. Такое счастье выпадает лишь очень немногим.
Впервые за всё это время Мирддин улыбнулся:
— Ты нашла нечто большее, чем место в жизни. Ты нашла своё место во Вселенной. А такое счастье выпадает лишь считанным единицам.
Февраль — октябрь 1997 г.,
сентябрь 2004 г.