Мое югославское «изгнание» продолжалось около пяти лет. И все эти годы рядом со мной находилась Натали, покидавшая меня, только чтобы привезти из Москвы на летние каникулы все более и более взрослевшую Машку.
И тогда, вернувшись из Югославии, я все же не стал «югославянистом». Было бы непростительным ханжеством заявить, что я полюбил эту страну. Но я привык к ней и глубоко благодарен, что балканская земля помогла мне разобраться в таком сложном явлении, как «югославская модель социализма». И не только разобраться, но и громогласно заявить, что сия «модель» окончательно скомпрометирована. Помогли в этом откровении отнюдь не посольские товарищи, многие из которых не освободились от «лакировки» прежних лет, а мои добрые югославские коллеги, долгие годы упрекавшие меня в трусости и в необъективности освещения положения в их родной стране. И конечно же смелость родной редакции, которая относилась к моим попыткам честно разобраться в югославских неудачах последних лет не как святая инквизиция к Джордано Бруно.
Мой последний югославский материал я подготовил уже в Москве, в стенах иностранного отдела. Назывался он «Крушение мифа» и должен был пойти на газетную полосу под рубрикой «Журналист вернулся из командировки». Статья не пошла, ибо новый главный редактор «Известий» Иван Дмитриевич Лаптев сразу же стал остерегаться журналиста-международника, работавшего также и на КГБ. Пригласив меня в кабинет для беседы с глазу на глаз, он начал разговор издалека.
— Леонид Сергеевич, вы славно поработали в Италии, Югославии, да и у нас, в руководящем аппарате редакции. Ничего, кроме благодарности, мы вам выразить не можем.
— Спасибо. Я старался, хотя на два фронта воевать труднее.
— Да, знаю, знаю. И потом, в шестьдесят два года сохранить светлую голову и твердое перо… Кстати, сколько у вас книг вышло?
— Около тридцати, включая и соавторские.
— Да. Леонид Сергеевич, у меня сейчас есть уникальная возможность выбить для вас персональную пенсию союзного значения. Ее дают только министрам и главным редакторам центральных газет, понимаете?
— Понимаю. Если это необходимо, то я готов.
— Нет, дело не в «необходимости», хотя от «двойников» сейчас стараются избавляться. Вы ведь в курсе?
— В курсе.
— Но ваша репутация абсолютно незапятнанная. Многие и не знают, что вы совмещали. И я, признаться, узнал совсем недавно. Просто момент такой. У меня хорошие отношения с руководством Верховного Совета. Кстати, и дочь вашу мы могли бы пристроить в «Известия». Она ведь недавно закончила МГИМО?
— Да, недавно. Но ради Бога, Иван Дмитриевич, не осложняйте себе жизнь. У меня нет никаких возражений.
Персональную пенсию союзного значения я получал вплоть до ее упразднения. Потом мне дали свою, военную. Но я не прекращал работать. Сначала в издательстве «Московский рабочий», потом главным редактором газеты «Консенсус», затем экономическим обозревателем в малозаметной «Финансовой газете» (все-таки окончил валютно-финансовый факультет бывшего Московского института внешней торговли). И в конце концов все надоело, и засел я за литературные работы, благо стал членом Союза писателей России. Писал и выступал по телевидению и радио, как правило по заказам.
Был у меня в заначке один югославский материал, но шибко конфиденциальный: его опубликование было оговорено только при известных условиях. Они наступили, когда разразился балканский кризис 1999 года. И вот тогда мне захотелось заорать во всю глотку, чтобы услышали православные и россияне: братья, товарищи, что же вы делаете?! Югославский конфликт, или «воспитательная акция», как его называют натовские наставники, есть не что иное, как грандиозная провокация. Вспомним немного историю.
В прошлом веке российский император Александр II два года воевал с турками за свободу южных славян. Так? Так. Чем отплатили нам сербские братья? Обретшая независимость Сербия стала верной союзницей Австро-Венгрии — злейшего врага России. В августе 1914 года после выстрела студента-масона Гаврилы Принципа, который ухлопал в Сараеве эрцгерцога Фердинанда, Австрия и Германия объявили войну Сербии. Россия вступилась за нее. Началась Первая мировая война. Для нас она закончилась плачевно. Вы это прекрасно знаете. А Сербия? Она вошла в число стран-победительниц и даже присоединила к себе земли расколовшейся Австро-Венгрии. После этого о сербско-русской дружбе не вспоминали ни с одной, ни с другой стороны очень долго.