Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста

— Где лучше опубликовать?

— Я думаю, в «Неделе», генерал. Как раз на две полосы. В общем, на полный разворот.

— Хорошо.

Генерал снял трубку «кремлевки» и попросил ныне покойного главного редактора «Известий» Петра Федоровича Алексеева срочно опубликовать статью без сокращений в ближайшем номере «Недели». Материал, который был опубликован в 31-м номере еженедельника, наделал много шума и у нас, и в Италии, и в других странах, где ее перепечатали без сокращений, но с комментариями.

А вот продолжения темы не последовало. Когда я с новыми очередными разоблачительными статьями вновь оказался в кабинете генерала, он поблагодарил меня за работу, а потом, помолчав, сказал:

— Знаешь, Леонид, больше о масонах писать не будем. Посоветовались тут со Старой площадью. Там говорят: шум подняли — хорошо. А теперь надо подождать.

— Конечно. Постараюсь.

Вопрос, в общем, остается открытым…

В этом месте я поставил бы вместо точки многоточие. Вопрос еще не исчерпан.

Средь стран и странствий, коими полна
Вся жизнь, что так стремительно несется,
Есть незабытая занозинка одна,
Что Югославией пока еще зовется…
Со скепсисом приехал я когда-то в ту страну.
Ну разве можно с ней сравнить Италию родную?
И не мечтал, что там друзей найду,
И думал, что весь срок пройдет впустую
Но жизнь всегда сложней любых предположений
И любит нам преподносить нежданные сюрпризы.
Никто не скажет, будто бы он гений
И может досконально знать Судьбы капризы
Короче говоря, влюбившись в ту страну
Я покидал ее с тоской, потупив очи.
Запомнил я белградскую луну
И реже вспоминать стал Рима ночи.
Поднимем же бокал за Время это,
Которое в кругу мы нашем проводили,
И, может, за меня — хренового поэта.
Которого, возможно, вы когда-то и любили

Все правильно. Но насчет своей любви к Югославии я все же немного преувеличил. Ради рифмы, конечно.

Глава XIV МУРА И «БУРЕВЕСТНИК РЕВОЛЮЦИИ»

«Красная Мата Хари». Так прозвали на Западе одну из самых знаменитых подруг великого пролетарского писателя Алексея Максимовича Горького (Пешкова). Героиня этой главы была известна под тремя фамилиями: Закревская, Бенкендорф и Будберг. «Буревестник революции» называл же ее просто Мурой.

Итак, речь пойдет об одном из мифов, который мне очень хочется опровергнуть и как разведчику, и как писателю. Личность Марии Игнатьевны Закревской — Бенкендорф — Будберг вряд ли вызвала какой-либо интерес, если бы не легенды и сплетни прошлого и настоящего времени. Однако поэт Андрей Вознесенский представляет ее «…пленительной авантюристкой, сквозь сердце которой прошли литературные и политические чемпионы столетия: Горький, Уэллс, Локкарт, Петерс и другие… Она ходила по канату между Кремлем и Вестминстером». Впрочем, оценки А. Вознесенского вторичны, ибо родились они после его ознакомления с книжкой некой писательницы Нины Берберовой под интригующим названием «Железная женщина». Этот «роман-информация», как окрестил его бывший бунтарь поэт, опубликованный в журнале «Дружба народов» в 1989 году, вызвал у него такое восхищение, что он написал к нему предисловие в журнале.

Однако вернемся к Марии Игнатьевне Закревской. Возникает вопрос: а почему, собственно, о ней речь? Поясняю. Потому что, во-первых, есть книжка Нины Берберовой «Железная женщина». Потому что, во-вторых, это мое итальянское расследование, ибо я обнаружил след Закревской еще на острове Капри в 1963 году, а также наличие некоторых рассекреченных архивных материалов внешней разведки. Наконец, в-третьих, оставшаяся у меня в записях конфиденциальная беседа с бывшим литературным секретарем Горького и моим добрым учителем в журналистике Михаилом Александровичем Цейтлиным-Михайловым. О последних днях «буревестник:! революции» эта беседа, которую Цейтлин просил не разглашать, пока он жив.

Я прочитал книжку Н. Берберовой от начала до конца в журнальном варианте «Дружбы народов». В принципе мне жалко потраченного времени, ибо разобраться в надерганных отовсюду фактах, начиная с Большой Советской Энциклопедии и кончая бульварной светской хроникой из старых подшивок разноязычных газет, практически невозможно, Посему возьмем одно генеральное направление — в начале своего повествования писательница Берберова, дружившая с Закревской и посему «знавшая о ней все», вопрошает: «Кто она? Мата Хари? Лу Саломе?.. Да, и от той и от другой было в ней что-то: от знаменитой авантюристки, шпионки и киногероини, и от дочери русского генерала, с ее притягательной силой, привлекшей к ней Ницше, Рильке и Фреда… Я три года прожила с ней под одной крышей и сохранила о ней свои записки (не дневник, но календарные записи и записи некоторых разговоров с ней); отношения у нас были добрые, но не близкие и лишенные эмоциональной окраски… Здесь все факты, которые я старалась спасти от забвения. Источники мои — это документы и книги от 1900-го до 1975 года. Они помогли мне раскрыть тайну ее предков, подробности ее личной жизни, имена ее друзей и врагов, цепь событий, с которыми она была иногда тесно, иногда косвенно связана. Мужчины и женщины, между 1890-м и 1900 годами, все были захвачены этими событиями экзистенциально и часто трагически. Обстановка и эпоха — два главных героя моей книги. Два замужества М.И. Б., которые в ее судьбе не сыграли особой роли, были исковерканы и даже прерваны российской катастрофой. Мура принадлежала стране, эпохе, классу, и в этом классе каждый второй был истреблен. Мура боролась, шла на компромиссы и выжила».