Ну да, еще бы он различал оттенки.
– Серый, поняла, – торопливо согласилась я.
Мы оба сделали отметки в своих анкетах, выпили по глотку вина и перешли к следующему пункту.
Надо сказать, что группа канадских ученых и бедняжка Элис постарались на славу: вопросов действительно было много. К тому моменту, когда бокалы почти опустели, мне казалось, что я знаю мистера Каррингтона лучше, чем родного брата.
Но, похоже, самое интересное только начиналось.
– Где были заработаны первые деньги? – зачитал босс очередной пункт.
– Нянчилась с соседскими детишками, – тут же ответила я с улыбкой. Это было приятное воспоминание. – Они оказались такими озорниками! Но в итоге мы нашли общий язык.
Я тут же принялась рассказывать о самых забавных из их проказ. Уж не знаю, что на этот счет сказали бы канадские ученые, но лично мне казалось, что влюбленные вполне могли бы делиться друг с другом такими подробностями.
Впрочем, мистер Каррингтон, кажется, придерживался другого мнения. Даже история о том, как ребята попросили меня набрать яблок, а потом убрали стремянку, чтобы я не могла спуститься с дерева, его не рассмешила. Наоборот, он нахмурил брови и поджал губы.
– А как заработали первые деньги вы? – Я постаралась завершить рассказ побыстрее, принеся в жертву массу забавных деталей.
– Я занимался стритрейсингом.
– Что?
Мои глаза сами по себе распахнулись на половину лица. Клайд Каррингтон, человек Совершенство, мистер Я-Всегда-Все-Делаю-Правильно принимал участие в незаконных гонках по ночному городу?
– Прошу отметить, что я совершенно не горжусь этим, – поспешил заявить он. – Если бы я мог что-то изменить в своей жизни, то выбрал бы именно это. Давай перейдем к другому вопросу.
– Нет-нет, надо сделать несколько уточнений, – остановила его я. – А то… вдруг речь зайдет об этом, а я…
Не то чтобы мне нужны были какие-то детали. Просто я вдруг представила Клайда Каррингтона за рулем крутого авто, на огромной скорости несущегося в ночи. Запах сцеплений и жженой резины, визг тормозов, неоновые вывески, сливающиеся в одно пятно. И глаза, цепко и уверенно смотрящие вперед. Я такой взгляд знаю – во время конференции видела его не раз. От картины, которую я себе представила, вдоль позвоночника мгновенно пробежали мурашки.
– Что ты хочешь уточнить? – нахмурился босс.
– Ну… и какие были успехи?
– Обычно я побеждал, – сказал он ровно. Честное слово, в этом не было ни капли бахвальства. Он говорил так, будто побеждать для него совершенно естественно.
Мое воображение безотказно сработало и тут. Я представила босса выходящим из авто под восторженные крики толпы, девчонок в коротких юбочках, так и норовящих его обнять, шампанское, фонтаном льющееся на все это безобразие…
Почему-то стало жарко.
– Вау! – совершенно искренне восхитилась я.
– Не думаю, что нужно об этом говорить. Давай перейдем к следующему вопросу.
Он произнес это таким тоном, что стало понятно: подробностей не будет, как ни проси. И хотя образ крутого гонщика Клайда все никак не хотел улетучиваться из головы, я послушно взялась за анкету.
– Любимый стиль музыки, – зачитала я.
– Тяжелый рок, – ответил мистер Каррингтон, и я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.
Мало мне было босса-стритрейсера? Теперь его в моем воображении уверенно теснил босс-рокер в драных джинсах и косухе, надетой – чего уж там! – прямо на голое тело.
– Рейчел, ты тоже должна ответить, – напомнил он, когда пауза затянулась.
– Ох, да, – опомнилась я. – Просто тоже предпочитаю рок, вот ведь как совпало.
– Серьезно? – мистер Каррингтон впервые посмотрел на меня, не скрывая удивления.
– О да! – Его интерес был мне приятен. – В пятнадцать лет я даже покрасила волосы в ядовито-красный, чтобы стать похожей на своего кумира. Меня из-за этого даже чуть не исключили из школы. Оказалось, что в пансионате для девочек такое не прощают. Кстати, вы знаете, что такой цвет уже невозможно перекрасить ни в какой другой?
– Хорошо, что предупредила, теперь точно не буду экспериментировать, – хмыкнул босс. – А что же сделала ты?
– После нескольких попыток вернуть свой цвет мне пришлось почти полностью состричь остатки волос. И меня выгнали за неприемлемую для старинного уважаемого заведения стрижку.
Мы посмотрели друг другу в глаза и громко засмеялись.
– Вы бы видели глаза нашей директрисы, – сквозь смех продолжала я. – Ее щеки были ярче моих волос.
– Неужели тебя так и не простили?
– Не-а, – весело отозвалась я. – Пришлось перейти в обычную городскую школу. Я ни о чем не жалею. Только волосы с тех пор берегу и больше не крашу.