Огонь в душе не усмирит,
А лишь верней тебя погубит,
Та, кто на Алтаре стоит.
Глава 14. Кейнар — Лия
Кейнар
Песня была пропета, и свет над нами исчез. Алтарь медленно уходил под воду.
Мы с Феоранией застыли от изумления и неожиданности. Она — потому что считала мой рассказ о Поющем острове просто местной легендой. А я — потому что до последнего надеялся услышать совсем другую песню.
Наши губы так и не слились в поцелуе. Я выпрямился, и когда девушка легонько оттолкнула меня, выпустил её из объятий и отступил на шаг.
— Так история про песню была правдой? — В её глазах снова появились грустинки.
Я покачал головой в унисон собственным мыслям, ставшим для меня внезапным озарением.
Таким же как пролившийся с небес свет благословения Предков.
— Твоё сердце уже отдано другому мужчине, да? — До меня только сейчас дошёл смысл того, о чём пропел нам остров.
Вот та причина, по которой ничто не радовало Феоранию и не вызывало улыбку ни в её глазах, ни на её губах.
«Чужое сердце не полюбит…»
И почему же я сразу не понял этого? Почему не догадался о причине её грусти?
Наших ног коснулась вода — каменный Алтарь почти полностью скрылся под ней.
Нужно было немедленно возвращаться в лодку. Сделав пару шагов, я ступил на борт, увлекая за собой и Феоранию. Девушка даже не попыталась противиться, спустилась в лодку следом.
— Я пыталась сказать. — Она со вздохом чуть повела плечами. — До появления Посланника с
Д’Дрейгона в доме моих родителей, у меня была своя жизнь.
Море вновь забурлило, и лодку понесло по волнам в обратный путь.
— И вы с ним… любите друг друга? — нарушил я молчание.
— Мы пара, принц. Я зажгла его глаза, и мы были близки.
— Близки? — На мгновение я даже растерялся. — Но все вы, невесты, были осмотрены. Мне сообщили бы, что ты… Не понимаю.
— Перед моим путешествием на Д’Дрейгон, медик восстановил мою девственность.
— Всё равно не понимаю. — Всё это просто не укладывалось в голове. Девушка, казавшаяся совершенством, идеалом, оказалась совсем другой. Далёкой от образа, который я представлял.
Образа, который, похоже, сам и придумал. — Почему ты не отказалась от участия в конкурсе? -
Что-то явно не стыковалось в рассказе девушки. — Как могла, любя одного мужчину, согласиться стать невестой другого?
— За меня приняли решение родители. Они считают Фалейсора, моего мужчину, недостойным, неровней мне. И они не знают о том, что я его единственная на всю жизнь Пара. Думают, он просто увлечение.
— Это неправильно, Феорания! Неправильно по отношению к родителям, к тебе самой, к твоему мужчине! Это нечестно по отношению ко мне, в конце концов! Ты должна была сказать им!
Девушка закрыла лицо руками и тихо произнесла:
— Я боялась!
— Ты боялась признаться родителям?! — В душе огненным вихрем взметнулась злость. — Но не боялась разрушить жизни стольких людей?! Скажи, а если бы ты победила в конкурсе? Если бы я выбрал тебя своей Парой? Что тогда ты стала бы делать?!
— Я была уверена, что проиграю другой девушке… Землянке, которую Вы бросились спасать в парке.
— Уверена, значит? — Тяжело выдохнув, я потёр виски и попытался успокоиться. — А я лишь о тебе думал с той секунды, когда увидел впервые! И если бы сейчас остров связал нас, ты обрекла бы меня…
Махнув рукой, замолчал. Пустое!..
Лодка причалила к песчаному берегу острова.
За всю оставшуюся дорогу никто из нас не произнёс ни слова. И когда флайер остановился у парадных дверей дворца, я как и раньше помог Феорании сойти на землю. Мы прошли мимо старательно скрывавших любопытство стражников и задержались возле лестницы на второй этаж.
— Сожалею. — Я поймал девушку за запястье. — Однако до конца конкурса ты не сможешь покинуть планету. Портал откроется снова лишь в мой день рождения. И ещё… тебе придётся выполнять конкурсные задания. Что до твоей тайны… со своей стороны я сохраню её. Остальное зависит только от тебя.
— Хорошо, но как только Портал откроется, Вы отпустите меня. — Феорания осторожно освободила руку из захвата моих пальцев и побежала вверх по ступеням.
Наверное, мне следовало расстроиться, обидеться, но я ощутил лишь облегчение оттого, что теперь знал причину грусти лейтанки. И причина эта была не во мне, а в ней самой.
Конкурс, задуманный как веселье и попытка доказать, что могу выбрать Пару сам, независимо от древних обычаев, превращался в формальность.
Поднявшись в свои апартаменты, я закрылся в кабинете и, потеряв счёт времени, с головой погрузился в дела. Они успокаивали, помогали отвлечься и не думать ни о конкурсе, ни о девушках, ни о Поющем острове. Лишь один раз я прервался, когда ‘слуга постучал в дверь и сообщил, что подали ужин.